Вернувшись в Минск, я нашел в себе смелость, чтобы позвонить в пресс-службу Госпогранкомитета и расспросить о случившемся на пункте пропуска Терюха. Пресс-офицер вежливо ответил, что готовится заявление, и в скором времени будет созвана конференция для журналистов, на которую я также могу прийти.
«За подробностями следите на сайте», — закончил он нашу беседу.
Тот безымянный пограничник (или таможенник?) оставался единственным источником эксклюзива. На одной этой записке я уже могу сделать интересную статью. Мне даже не придется общаться с оборванцами, едущими воевать за какие-то непонятные республики, созданные на востоке Украины. Поэтому за журналистскую часть этой истории я никак не волновался. Оставалась лишь гуманистическая.
Достаточно быстро я перевел с карточки требуемую сумму на электронный кошелек того офицера — на это ушли все мои небольшие сбережения — я не мог проиграть.
Буквально через сутки все каналы пестрели о том, что застрелен 23-летний беларус при попытке пересечь государственную границу между Беларусью и Украиной. При попытке задержания открыл стрельбу и был убит ответным огнем. Да, это был Максим. Мой Максим Игнатьевич Наумович. Из состава пограничной службы никто не пострадал. А он был убит.
Мы пересеклись всего два раза, но я во всех красках представил его лежащим в луже крови с пистолетом в руках, он точно стрелял поверх голов. Теперь мне нет смысла его догонять, теперь от него осталась лишь записка.
На конференции для журналистов человек в голубом мундире напомнил об уголовной ответственности за наемничество, и повторил всем давно известную информацию об инциденте. Ни имени, ни фамилии, лишь только одна веха в биографии: рос сиротой с 17 лет…
Для них он был очередным бандитом, которые непонятно как появляются в стране реинкарнированного социализма — в народе «совка». Он не писал рассказы, не приближался к окончанию университета, не пил ершей с эмоциональным инвалидом Борей.
Наверное, так и должно быть. Ведь он мог кого-то убить.
Письмо от офицера действительно пришло, даже в день выступления пресс-офицера госпогранкомитета: две фотографии, сделанные на мобильный телефон. На фото была записка в полстраницы. Я читал ее очень долго.
«Я родился в городе сером с дорогами ровными…
Помню моменты, когда понимал: каждое заученное с детства движение или действие — это продукт миллионов лет эволюции человечества. Только я эту эволюцию прошел за короткое детство
Точно помню, как осознал, что жив. Я тогда спускался по затемненной школьной лестнице и вдруг понял: каждое мое движение, каждый вздох — это реальная жизнь, и я ее хозяин. Меня к этому никто не готовил, я не делал домашнюю работу по этой теме, не сдавал экзаменов на готовность. Меня сразу бросили в жизнь, в которой я с детства пытался подстроиться под общую канву требований: «Не сри мимо горшка», «Не оскорбляй людей», «Видишь, как делает Петя, так правильно», «Вам следует вступить в профсоюз, так мы сможем защищать ваши интересы». Но правильным в этой канве было только «Не срать мимо горшка».