Он был невысокого роста, лунный свет хорошо освещал его небритое, уставшее лицо.
— Вчера проходили город, так над нами все смеялись и не разрешили даже пройти за ворота. Я хотел лишь вола подковать, одно копыто стерлось совсем. Хромает бедолага, если упадет — беда, сам ведь я телегу не потяну. Ни туда, ни сюда.
Он почесал за ухом и наклонился зажечь костер.
Одна женщина, успокаивая маленькое дитя, ходила и громко пела, стараясь перекричать крик.
— Вон у Катерины второй ребенок уже заболел. А обещали, обещали то, что нас ангелы на крыльях понесут в Иерусалим. Дорогой манной небесной кормиться будем.
Он громко сплюнул.
— И возвращаться- то не куда, все продал, и дом, и зерно, и скотину.
Второй мужчина только сочувственно кивал.
Мальчики переглянулись. Перед ними были паломники. В последнее время множество людей бросали родные дома и пускались пешком в земли Палестины. Мама говорила Уго, что эти походы придумали купцы и ростовщики для дураков, чтобы по дешевке скупать у них имущество и земли.
Ашамбо подал знак отступить. Ребята вернулись назад.
— Что ты думаешь? Мы можем к ним присоединиться. — Спросил он Уго. — Так будет безопасней продолжать путь.
Уго отрицательно покачал головой.
— Мы не знаем, какие у них припасы. Слышал, что говорил мужчина. Да и чего сейчас бояться, не зима. Сами мы гораздо быстрее дойдем.
— А если разбойники или другие неприятности, в толпе сподручней отпор давать не унимался Ашамбо.
— Они обозленные, видишь. Неизвестно, от кого больше опасности. Они шумные и привлекают внимание, нам такого не надо. Но давай спросим Марию, она, наверное, проснулась.
Мальчики подошли к стогу и тихо позвали ее. Никто не ответил. Ашамбо показал рукой, что нужно оставить девочку в покое.
— Она слишком устала. Дадим ей отдохнуть.
Но Уго отвернув рукой солому, показал на пустое примятое место.
— Ее нет.
Ребята бросились назад. В центре лагеря уже горел большой костер. Женщины, дети, старики сидели вокруг, некоторые спали прямо на земле.
Уго и Ашамбо увидели, как невысокий парень подвел Марию за руку к центру.
— Я нашел ее, когда брал солому. Это было рядом с ней.
Он отдал мужчине ее котомку.
— Ты кто, девочка?
Мария, видимо, еще не проснулась. Она вертела по сторонам головой и терла глаза.
— Ты что, глухая?
Одна женщина вырвала котомку и вскрикнула.
— Да тут хлеб!
С быстротой молнии сумка была опустошена, и хлеб разошелся по рукам.
Мария безразлично смотрела на то, как ее обворовывают, а потом произнесла:
— Отпустите, у меня больше ничего нет.
— Ты так говоришь, как будто мы тебя грабим. — Продолжил незнакомец.