***
Вагоны продолжали мелькать. Мужик, выглянув в окно, поправил лямку засаленной майки. За окном оголтело неслись деревья, распущенные космы берез напомнили о вчерашней проводнице, о дребезжащем нечаянном счастье, проводница теперь генералом ходила по проходу, не замечая вчерашнего своего обожателя. В окне тоже нарисовалась баба, в телогрейке и ярком жилете, баба стояла возле маленького приземистого домика. Так себе бабочка, будто припозднившаяся, не успевшая вызреть ягода, ни сока, ни сладости.
***
На следующий день Марина засобиралась в центр, надела платье в цветочек, туфли-галоши — в других не пролезешь. На автобусную остановку вышла заранее, Лёнька, местный водитель, личность свободная, никаким графикам неподвластная, мог на полчаса опоздать, а мог и раньше приехать. Марина терпеливо ждала. Автобус выкатился из-за бугра, стал приближаться к остановке, подхватил Марину, хлопнул дверцами и покатил дальше.
На Марину словно вихрь налетела Люська, продавщица из Васильково.
— Маринка, вот повезло так повезло, — затараторила Люська. — Садись, подруга, я тебе уже и местечко нагрела. — Люська плюхнулась поближе к окошку, освободив место для Марины. — Тоже в центр? — Попутчица захлопала большими глазами, будто не знала, что на автобусе можно доехать только в райцентр и никуда больше.
— В Рио-де-Жанейро, — ответила Марина.
— Куда? В Рио-де-Жанейро? — прыснула Люська. — Рехнулась, что ли?
Марина глянула на соседку, Люська как будто сошла с полотна. Было в ней всего много, и всё было такое яркое, выразительное. Губы — бутон, щеки — персик, грудь — два арбуза, и вся такая, что пальчики оближешь, ткни в неё пальцем — и будешь потом, будто мармелад, целый день Люську слизывать. Люська обо всем этом, конечно, знала, да и как не знать, когда всю дорогу в зеркало на неё, как Зульфия, таращился Лёнька.
— Да ты на дорогу, на дорогу гляди! — поймала взгляд женщина.
Лёнька был не из пугливых, глаза хоть и отвел, но тут же снова заблымкал.
— На базар? — поглядев на Маринино платье в цветочек, догадалась Люська. — К Ибрагиму не ходи. Я у него халат брала, после стирки разлезся.
Марина на рынок выезжала раза три в год и, конечно, не знала никакого Ибрагима.
Люська без умолку трещала, километров за пять до центра вытащила сумочку и стала обводить и без того краснючие губы. Лёнька даже ехать стал тише…
Марина как-то странно глянула на Люську: «Умеют же бабы…»
Автобус притормозил.
— Эх, жаль, три конторы обежать нужно, чтоб они провалились, — сиганув со ступеньки, кинула на прощанье Люська.
Люська исчезла, и без неё стало тоскливо. Лёнька смотрел по обочинам, в салон не глядел, на кого?