— Ты хоть понимаешь, что ты наделал?! — Стены редакторского кабинета сотрясались, стекла в окнах гудели. Все сотрудники редакции «Ой-Ли-Дейли» притихли, словно мыши, как только спецкор Виталий Мокрый, только что вернувшийся из командировки, был вызван в кабинет главного редактора.
— Ты что за цирк устроил?! — взвизгнул редактор. — Ты хоть понимаешь, на какой риск я пошел, отправляя тебя в эту… командировку?! Сколько мне пришлось инстанций пройти, сколько всяких разрешений получить. — Петр Тимофеевич, как второсортная актриска, в отчаянии заломил руки.
Виталий Мокрый был невозмутим — как всегда, невозмутим. Он был лучшим — и многое этим объяснялось: его уверенность, авантюризм, готовность лезть туда, куда другой не полезет. То, что он лучший, знал, несомненно, он сам, знала вся редакция и знал его шеф — Петр Тимофеевич Оглоблин, иначе не отправил бы именно его в эту командировку, не прошел бы все инстанции, не добился бы всех разрешений, не придумал бы легенду с утопленником и т. д., и т. п.
— Петр Тимофеевич, — пропустив мимо ушей поток слов, начал Мокрый. — Не далее как неделю назад, сидя на этом самом месте, вы, Петр Тимофеевич… — Виталий сделал многозначительную паузу: — …горячо жали мне руку и даже просили, чтобы я во что бы то ни стало возвращался. Впасть в кому — это, знаете ли, не кофейком побаловаться…
— Да знаю, знаю! — взвыл редактор. — И все-таки, я же просил — не привлекая внимания, осторожно, только собираем информацию и тихонечко — понимаешь, тихонечко — сматываемся! — На тишайшем слове «тихонечко» шеф хрястнул кулаком по столу.
Виталий наивно захлопал глазами:
— Петр Тимофеевич, так я же тихонечко, только собрал информацию и обратно…
— Ты?! Тихонечко?! — зарычал редактор, вырастая из кресла. — А бабу, бабу кто с собой притащил? — схватился за голову Оглоблин.
Виталий замялся, рыльце было действительно в пушку.
— Да если б я знал! Если б я знал!!! — Петр Тимофеевич, сотрясая кулаками воздух, выглядел даже в некотором смысле комично.
Виталий уже знал, что последует за этим, обычно в подобных ситуациях шеф прибегал к самой крайней и самой свирепой угрозе, на которую он был способен.
— Да если б я знал! Да я тебя… после этого… до конца дней за гороскопы усажу! Ты у меня до пенсии для козлов и баранов будешь будущее придумывать!!! — обрушился в кресло редактор.
Виталий поморщился, превратиться из спецкора в писаку для последней страницы — в этом было действительно что-то жуткое.