— Как много вам известно о прошлом Джеймса Уинтерли? — вместо ответа поинтересовалась Полли.
— Я знаю, что он совсем не такой, каким его считают, и у него, к сожалению, есть враги.
— Приятно, что он вам открылся, потому что даже Тому пришлось вытягивать из него подробности силой, а они близки, как братья. Мне бы не хотелось каждый раз, беседуя с вами, думать, какие подробности вам известны, а какие нет.
— Вероятно, это серьезно осложнило бы наше общение, — улыбнулась Ровена.
— Пожалуй. Я стараюсь быть сдержанной и всегда любезной ради Тома, но с друзьями не хотелось бы притворяться, а вы, надеюсь, станете мне подругой.
— Я была бы очень рада, — искренне заверила Ровена.
— Отлично, тогда поговорим о похитителях, пока мужчинам не до нас.
— Надеюсь, они в безопасности.
— Мужчины или дети?
— Все.
— Уверена, с ними все будет хорошо. Ты хочешь к ним присоединиться?
Ровена покосилась на окно, за которым четверо аристократов стояли с суровыми лицами, и покачала головой.
— И я нет. Так вот, двое неизвестных три дня назад попытались украсть Бенджи и Джоша. Видимо, решили, что с самыми маленькими не будет проблем.
— И как же им удалось вырваться?
— Пролезли по дымоходу и скатились вниз по крыше. Мальчики считают это лучшим приключением в жизни.
— А что было с теми людьми?
— Том мне не говорит, не хочет меня волновать.
— О мой бог.
— Вот именно.
Несколько минут они молча смотрели на детей.
— Сейчас мне даже представить сложно, как бы я жила без него, — задумчиво произнесла леди Монтейн. — Я так счастлива, что сама себе завидую, впрочем, мы здесь не для того, чтобы говорить обо мне.
— Почему нет?
— Ты ведь знаешь о завещании последней леди Фарензе? — многозначительно глядя на Ровену, спросила миледи.
— Нет, — смущенно ответила та, — но какое это может иметь отношение ко мне?
— Такое же, какое и ко мне шесть месяцев назад. Леди Вирджиния Уинтерли, виконтесса Фарензе, оставила послания с заданием для каждого из своих «мальчиков», которые следовало исполнить в течение года после ее кончины. Может, она хотела их чем-то занять, чтобы они не скорбели, или действительно сделать каждого счастливым. Том считает, что самое сложное задание досталось последнему… — Леди Монтейн замолчала, словно не была уверена, что стоит продолжать.
— Джеймсу Уинтерли? — спросила Ровена, хотя это было больше похоже на утверждение. Она понимала, что он самый непростой человек из всех четырех джентльменов.
— Именно, — кивнула Полли.
— Джеймс меня не любит, — с грустью призналась Ровена.
— Никогда бы не подумала, что он может быть столь неучтив с дамой, что позволит ей так думать.