— Поступаешь в распоряжение товарища режиссера. На какое-то время замкни свою группу на меня. Все.
— Да я не могу, — Колотов растерялся. — Мне нельзя. У меня мениск, я корью болел…
Просторный кабинет на первом этаже, где располагались розыскники ГАИ, на несколько дней отдали киношникам. Они там не стали почти ничего менять — все должно быть как в жизни, — только вместо маленького портрета Дзержинского повесили большой, а на противоположную стену портрет Ленина — тоже большой. Гаишники кабинет оставили стерильно чистым, как и полагается дисциплинированным работникам, а Капаров, наоборот, оглядев помещение, распорядился набросать на столы бумаги, папки, скрепки, вымытые пепельницы наполнить окурками, а шторы и вовсе велел снять — для большей сухости кадра.
— Достоверно? — спросил он Колотова, показывая ему кабинет.
— Вам видней, — дипломатично ответил Колотов.
— Я хотел, чтобы вам было видней, — настаивал режиссер.
— А мне все видно, — отозвался Колотов. — Здесь светло.
— Н-да, — неопределенно заметил Капаров. — Ну, хорошо, — он подозвал ассистента, вертлявого парня в мешковатой куртке, взял у него розовую папку. — Вот сценарий, вот ваш герой, ваш текст, — он раскрыл папку. — Ваша роль эпизодическая, с основным действием почти не связана. Просто в одной из сцен герой картины входит в кабинет и застает там своего коллегу, то есть вас, за допросом жулика, угнавшего автомобиль. Жулик не хочет сознаваться и называть сообщников, а вы его раскалываете. Понятно? Читайте. Я скоро приду.
Возбужденный, шумный, он вернулся через полчаса.
— Ну как? — спросил он, блеснув творческим зарядом в черных глазах.
— Это неправда, — Колотов отодвинул от себя сценарий.
— Что значит неправда? — опешил режиссер.
— Мы так не говорим, — сказал Колотов.
— А как вы говорите? — Творческий заряд в глазах Капарова растаял, появился нетворческий.
— По-другому.
— Точнее.
— Ну, по-другому, и все, — Колотов безнадежно заглядывал в открытую дверь. Там по коридору ходили счастливые коллеги.
— У нас консультанты из центрального аппарата. Они что, дилетанты? — В глазах режиссера появилось точно такое же выражение, как некоторое время назад, когда он задумывал ударить Колотова в живот.
— Нет, конечно, — устало ответил Колотов. — Но все равно это неправда.
— Что конкретно?
— Ну вот смотрите, — Колотов наклонился над папкой и зачитал: — «Вы будете говорить или нет? — Петров пристально и сурово посмотрел задержанному в глаза. — Лучше признавайтесь сразу. Это в ваших интересах. Суд примет во внимание ваше чистосердечное признание и смягчит наказание. В противном случае ваша участь незавидная. Наш суд строг с теми, кто не хочет осознать своей вины…»