Ружин невесело улыбнулся в ответ. Загремел ключами, открыл сейф.
— Всю малину испортили, да? — сочувственно спросил Лахов.
— Еще как, — Ружин достал из сейфа пистолет, привычно щелкнул затвором, вставил обойму, вложил оружие в кобуру. — Впору запеть «Ментовские страдания». Ну что? — он посмотрел на сотрудников. — Погнали!
Рафик несся по городу. На нем никаких опознавательных знаков, ни проблесковых маячков, и сирена не глушила пронзительными звуками и тревогой беспечный курортный народ. Кроме троих оперативников в автобусе сидели еще трое сотрудников в форме.
— Смешно, — сказал Лахов, глядя в окно. — Море ненавижу, а столько лет живу здесь.
— Уезжай, — лениво порекомендовал Горохов.
— Уеду, — привычно легко отозвался Лахов.
— А я его и не замечаю, — офицер в форме протянул всем сигареты. — Вода и вода. Чего говорить? Нет, здесь хорошо. Я вон в Мурманске служил. Холодно.
— Да, да, конечно, — согласно закивал Лахов. — Надо всегда сравнивать с худшим.
— Ты еще заплачь! — неожиданно резко сказал Ружин. Все посмотрели на него. Он затянулся и закашлялся, поперхнувшись дымом. Горохов хватанул его по спине. Ружин громко ойкнул, но кашлять перестал. Офицер засмеялся.
Автобус притерся к тротуару. Водитель выключил мотор. Стало тихо.
— Все как обычно, — заговорил Ружин. — Поднимаемся, звоним условным звонком…
— А мы его знаем? — спросил офицер.
— А то, — весело откликнулся Ружин.
— Сыщикам слава! — офицер хлопнул в ладоши.
— Понятых, естественно, надо, — продолжал Ружин. — Вы, — он указал пальцем на одного из милиционеров, — организуйте, пожалуйста.
Милиционер кивнул и вышел из автобуса.
— Сколько их? — спросил офицер, надевая фуражку. — Рафика хватит?
Ружин пожал плечами, сказал неопределенно:
— Упакуем, чай не баре…
— Ну, ладненько, — кивнул офицер. — Поработаем. Давно в деле не был. Заела, понимаешь ли, канцелярия.
— А кого не заела? — вздохнул Ружин и вытянул средний палец. — Гляди, мозоль от ручки.
— А лучше бы от курка, — с деланным тяжелым хрипом в голосе заметил Горохов.
Офицер опять засмеялся. Все происходящее ему очень нравилось.
В стекло постучали. Милиционер привел понятых, двух настороженных мужичков пенсионного возраста.
— Теперь быстро, — сказал Ружин. Оперативники и милиционеры торопливо пересекли двор, вошли в подъезд, застучали каблуками по лестнице. Лампочки светили вполнакала, медно, да и то не на каждом этаже. Был холодно и сыро, словно и не на юге. Лахов поскользнулся, чуть не упал.
— Вот дерьмо! — выругался.
— Дерьмо, — негромко засмеявшись, подтвердил Горохов и посветил на лестницу фонариком. Лахов шевельнул ноздрями и сморщился. Начал старательно о лестницу соскабливать неприятность с подошвы.