Чем крупнее компания, тем ей легче добиться льготного финансирования, что дает значительное преимущество перед менее крупными независимыми производителями. В обществе, где инвестиционный капитал формируется за счет накоплений, маленький семейный ресторан и гигантская сеть фастфуда соревнуются на равных началах: клиенты и инвесторы свободно выбирают, куда им направить свои ресурсы. На одной чаше весов — престиж крупного бренда, на другой — личный подход к каждому клиенту и прямая связь между поваром и гостем ресторана. Решать будет рынок. Однако в системе, где все ресурсы распределяет центробанк, крупная корпорация получает дополнительный козырь — возможность взять кредит под низкий процент, который недоступен мелким конкурентам[124]. Отчасти по этой причине пищевая индустрия в наши дни принадлежит промышленным гигантам, которые захватили почти все рынки мира: дешевые кредиты существенно повышают процент прибыли. Невозможно объяснить засилье безвкусных, начисто лишенных питательной ценности продуктов массового производства, если не знать, какие доходы приносит производителям крупный объем.
В мире, где почти все начинания финансируются за счет кредитной экспансии центробанков, нельзя предложить простой универсальный критерий для выявления компаний и отраслей, сидящих на игле государственных дотаций или банковских льгот. Однако есть весьма характерные симптомы. Сотрудники компании постоянно жалуются на идиота-начальника? Вероятно, это компания — «рыночный зомби», поскольку начальник может себе позволить быть идиотом, только если живет в фантомной экономической реальности под прикрытием центробанка. Там, где люди заняты настоящим делом, успех зависит от степени удовлетворения клиента, а сотрудники вознаграждаются за добросовестную работу. Если руководитель систематически унижает или обделяет подчиненных, они уйдут к конкурентам или же компания просто разорится. В непроизводительной структуре, которая не приносит блага обществу и выживает за счет чиновничьей щедрости, не существует четких правил наказания или поощрения работников. Со стороны жизнь такой организации может показаться весьма заманчивой, ведь там почти не нужно работать, а платят регулярно и щедро. Однако из экономики все же можно извлечь один универсальный урок: бесплатного сыра не бывает. Когда деньги выдаются просто так, находится много желающих встать у кормушки; возникают непродуктивные рабочие места, которые приходится обслуживать и содержать за счет всего общества. Назначения и увольнения, премии и штрафы — все это отдается на откуп бесчисленной армии чиновников. Труд не ценится, любой сотрудник с легкостью заменим, и единственный способ сохранить за собой рабочее место — оказаться необходимым начальнику. Работа в такой компании — постоянное упражнение в подковерных интригах. Подобная карьера манит разве что недалеких материалистов, которые упиваются властью над нижестоящими и готовы годами терпеть унижения ради денег и возможности когда-нибудь отыграться на младших коллегах. Неудивительно, что сотрудники этих организаций склонны к тяжелой депрессии и нуждаются в медикаментах и психотерапии. Никакое количество легких денег не стоит того духовного опустошения, которое приносит работа в подобной атмосфере. «Рыночные зомби» редко несут серьезную ответственность за свои провалы, но у отсутствия производительности есть и обратная сторона: новый, недавно избранный государственный чиновник всегда может решить, что хорошего понемножку, и уничтожить компанию за считанные недели, просто прекратив финансирование. Для сотрудников подобных организаций потеря работы — страшный удар, ведь у них, как правило, нет никаких прикладных навыков и найти себе применение в других сферах им будет крайне сложно.