Относительная стабильность твердых денег, благодаря которой сам рынок избирает их как платежное средство, позволяет ему свободно функционировать, ориентируясь на ценовые сигналы и индивидуальные решения. Мягкие деньги, чья масса находится под централизованным контролем, не могут обеспечить корректных ценовых сигналов, поскольку несвободны по своей природе. Ценовой контроль практикуется веками; с его помощью регуляторы неоднократно пытались найти загадочные оптимальные цены, которые помогли бы им добиться поставленных целей, но, увы, тщетно[83]. Контролировать цены бесполезно не столько потому, что централизованные инстанции не могут угадать оптимальную цену, сколько потому, что само навязывание цены нарушает рыночный процесс, в ходе которого ценовые сигналы координируют взаимодействие потребителей и производителей. Неизбежным результатом становится дефицит либо переизбыток товара. Точно так же и государственное планирование рынка кредитов обречено на неудачу, поскольку разрушает рыночные механизмы анализа цен, которые поставляют участникам рынка корректную информацию и стимулируют грамотно управлять потреблением и производством.
Бессмысленность централизованного планирования на рынке капитала отображается в цикле подъема и спада экономики, что наглядно поясняет австрийская теория экономического цикла. Неудивительно, что экономический кризис сегодня считается неотъемлемой частью рыночной экономики, ведь в понимании современных экономистов контроль центробанка над процентными ставками — естественная часть рыночной экономики. Послужной список центробанков в этой сфере навевает печальные мысли, особенно в сравнении с периодами, когда планирование денежной массы не практиковалось. Федеральная резервная система США, учрежденная Конгрессом в декабре 1913 года и заработавшая в 1914 году, ответственна за резкое сокращение денежных фондов в 1920–1921 годах и за столь же резкое ее наращивание в 1929 году, последствия которого ощущались вплоть до конца 1945 года. С тех пор экономические депрессии стали неотъемлемой и болезненной частью экономической реальности и случаются раз в несколько лет, служа оправданием для государственных интервенций в сферу финансов, якобы призванных смягчить их последствия.
Благотворное влияние твердых денег хорошо прослеживается на примере швейцарской экономики — последнего оплота твердой валюты в современном мире. Швейцария сохраняла привязку национальной валюты к золоту вплоть до 1992 года, когда было принято опрометчивое решение отказаться от финансового нейтралитета и присоединиться к Международному валютному фонду. До этого безработица в стране не превышала одного процента (рис. 13). После присоединения к МВФ, чьи правила запрещают государству привязывать валюту к золоту, швейцарская экономика на себе испытала все прелести кейнсианских «легких» денег: за несколько лет безработица в стране увеличилась до пяти процентов и больше ни разу не опускалась ниже двух процентов.