Тот махнул рукой:
— Так вы работаете! Омоновцы навели шорох на рынке только для того, чтобы узнать, когда, каким рейсом я прилетаю.
— Да, эта операция не была запланирована, до сих пор не ясно, кто дал такой приказ.
— А кто ворвался к Шунту, ясно? Там уже не менты работали, а те, кто хотел бы себя выдать за них. Да менты бы не сунулись… Вот и доказывай после этого, что нет у Макарова контактов ни с МВД, ни с какой-то бандитской группировкой.
— Рамазан, но ты же не думаешь, что мы напрасно едим твой хлеб? Дай еще немного времени…
— Где я вам его возьму, это время? Вопрос, буду ли я на коне, решается сейчас, и, если не решится в мою пользу… На паперть пойдете деньги просить — ни копейки не заплачу, слово даю! Разве я много прошу? Узнать, через кого Макаров может передать на меня информацию.
— Но ты же пять минут назад говорил, что эта информация не страшна для тебя.
— Ему я иного и не мог сказать. Но посуди сам: если оппозиция зацепится за тот же Карабах и начнет копать…
— Дело может кончиться отставкой, да?
Рамазан с усмешкой взглянул на водителя:
— Отставка? Милый, я бы и сейчас уже ушел в отставку, средства на хлеб есть, да обстоятельства не пускают. Если под меня начать копать, то в первую очередь станет страшно даже не мне, а тем, о ком я могу кое-что сказать. Меня просто уберут, вот и все. За то, что я был в юности немного болтлив. — Рамазан посмотрел в сторону уходящего Макарова.
— А зачем же ты ему открылся?
— А как бы я решил свои вопросы? Но дело в другом. В нелепой случайности дело. Если бы у него не погибла жена и если бы он не заподозрил меня, наши пути просто никогда бы не пересеклись. Теперь же…
Немного помолчали, и водитель озвучил мысль, которую недосказал кавказец:
— Теперь он может шантажировать тебя до скончания веков, так?
— И чем выше я буду подниматься, тем он будет опасней. Я знаю такую породу: они воюют до конца.
— Мертвые не воюют, шеф.
Рамазан опять взглянул в сторону, куда ушел полковник, но уже не увидел его. Видно, он спустился с обрывчика к воде.
— Я поехал, — сказал Рамазан. Взглянул на часы. — Сейчас шестнадцать, в семнадцать у меня встреча. Так что ты не спеши.
— Да на тебя бы никто и не подумал. — Водитель вытащил пистолет, стал накручивать глушитель. — Мне после всего этого позвонить?
— Нет. Ни звонить, ни приходить, ни напоминать о себе через кого бы то ни было. Если все-таки у Макарова есть контакты, то намечается опасная игра, и я ее очень хочу выиграть.
— Вопросов нет, шеф. И у меня, как ты понимаешь, та же кровная заинтересованность.
Водитель вышел из машины, мягко, по-кошачьему, ступая, пошел по бетонным плитам.