***
Бреннер спросил:
– А что вы имели в виду, когда сказали мне, что все это имеет отношение к Атлантиде?
Китинг повернулся к нему.
– Разве вы не знаете? Вероятно, нет. Я тоже не знал – до тех пор, пока примерно неделю назад не прочитал в переводе «Критий» Платона. Там очень много ранней мифологии, ученые всегда пытаются отыскать в подобных сведениях крупицы истины. Ну, там есть история, как Посейдон однажды посетил Атлантиду и влюбился в смертную девушку по имени Клеато. Она родила ему десять сыновей, и одного из них звали Местор.
– О да, – внушительно сказал Бреннер. – А я-то думал, что вы можете сделать этот трюк перемещения, которому он вас научил.
– А, это, – сказал Китинг. – Знаете, у меня на следующий день ужасно болела голова, и каждый раз, когда я действительно пытаюсь сосредоточиться на этом, боль возвращается. Я решил, что скорее всего делаю что-то не так, и отправился в подвал, чтобы отыскать свиток Apodict, но не смог найти и его, хотя едва не перевернул все помещение сверху донизу. Но, может быть, на сей раз у меня получится.
Он вытащил из кармана карандаш и, нахмурившись и сосредоточившись, коснулся своего стакана рома с водой сверху и с боков.
– Нет, не надо, – сказал мистер Коэн. – Вы, может, и занимаетесь магией, но отец Макконахи говорит, что все это телевидение – колдовство, и я не хочу, чтобы люди творили подобные вещи в баре Гавагана.
Дверь мужской комнаты распахнулась с грохотом, едва не ударившись о стену. Мистер Коэн содрогнулся от возмущения, глянул через плечо и едва не выронил стакан с мартини, который он наполнял для мистера Витервокса. На лице его отразилось нечто вроде облегчения, когда он обнаружил, что шум произвел маленький доктор Бреннер, который важно прошествовал к бару и потребовал «Тома Коллинза».
– В чем дело, мистер Коэн? – спросил Витервокс. – Боитесь, что петли сломаются? Постыдились бы – так пугать старого друга, не ожидал от вас, доктор.
Мистер Коэн произнес, наполняя бокал:
– Меня интересует не то, что оторвется, а то, что вообще случится, вот в чем дело. Речь, коротко говоря, идет о целой бутылке бурбона из нашего запаса. Гаваган мне этого никогда не простит.
Мистер Виллисон сказал:
– Мистер Коэн, вы меня удивляете; вы даже меня огорчаете по-настоящему. Вы, человек, избавивший от неприятностей очень многих, оказывается, и сами сталкиваетесь с трудностями! Дайте мне еще скотч с содовой.
– Трудности не мои, – сказал мистер Коэн, – хотя у меня действительно могут возникнуть кое-какие неприятности. Все дело в мистере Пирсе. Я так никогда и не узнал,