— Как — тридцать восьмого? — переспросил дядя Вася, пытаясь влезть головой в окошко регистратуры. — Не может быть! Там должна была проживать молодая женщина, а этой вашей Кукушонок больше семидесяти лет…
— Мужчина, уберите голову! — прикрикнула на него дама. — Хоть вы и из милиции, все равно не положено голову в окошко засовывать! И я вам говорю как есть. Компьютер врать не будет. Раз тридцать восьмого — значит, тридцать восьмого. Вот же написано — Кукушонок Алексей Степанович, тридцать восьмого… ой!
— Вот именно — ой! — повысил голос Василий Макарович. — Что же у вас — молодые женщины проживали совместно с посторонними мужчинами пенсионного возраста?
— Извиняюсь, это я не в ту строчку посмотрела, — проговорила дама, ничуть не смутившись. — Кукушонок — он в триста девятнадцатом проживал, а в триста восемнадцатом — та Саловушкина, которая утонула, а с ней гражданка Есаулова Илона Аркадьевна одна тысяча девятьсот восьмидесятого года рождения.
— На этот раз точно? — переспросил дядя Вася. — Строчку не перепутали?
— Можете сами посмотреть, если мне не доверяете! — фыркнула дама и повернула к нему монитор.
Василий Макарович действительно прочитал на экране, что одновременно с несчастной Ириной Саловушкиной в триста восемнадцатом номере пансионата проживала Илона Аркадьевна Есаулова. Кроме этого, он нашел графу, в которой было отмечено, что гражданка Есаулова, согласно регистрации, проживает (или, по крайней мере, проживала на тот момент) в городе Задонске Липецкой области.
Записав все эти данные в свой растрепанный блокнот, Василий Макарович поблагодарил свою собеседницу и направился к выходу.
— А как же с директором столовой? — разочарованно проговорила ему вслед регистраторша.
— Не волнуйтесь, — ответил через плечо дядя Вася. — К вам приедут из экономического отдела… они к вам придут и скажут…
Что скажут — он не договорил, потому что вышел из здания и припустил к беседке, где я его дожидалась.
— И что мы теперь будем делать? — уныло спросила я дядю Васю по возвращении домой. — Где нам искать эту Илону Есаулову из Задонска?
— Задонск… — протянул дядя Вася с каким-то странным выражением. — Задонск…
Глаза его смотрели куда-то вдаль, и то, что он видел в этой самой дали, очевидно, очень ему нравилось, потому что губы дяди Васи сложились в мечтательную, задумчивую улыбку. Я подождала немного и решила вторгнуться в его мечты — не в том мы положении сейчас, чтобы тянуть время.
— Василий Макарович! Гражданин Куликов, очнитесь!
— Вот есть у тебя, тезка, такая манера, как у всех молодых, — недовольно заговорил дядя Вася, — все-то вам торопиться, все-то вам поспешать! И без твоих окриков все сделаю.