В рассказе «Сила неведомая» изображен именно этот порядок, водворившийся на Урале в первое время существования там горнозаводской про-мы тленности. Всемогущий заводовладелец Нелидов — «мужик, кузнец Тульский», как сам он себя определяет, — стал известен царю Петру Великому своими способностями и получил от него земли на Урале и заводы для производства, а главным образом — артиллерийских орудий. Вместе с тем Нелидов получил и права над рабочим населением заводов, и возможность приобретать и переселять на заводы людей из внутренней России. Правительство как бы передоверило ему свою власть над прикрепленными к заводам людьми. Но по дальности расстояния от центра контроль над действиями Нелидова был так слаб, что Нелидов стал неограниченным владыкой над всем населением заводов. Произвол, жестокость и ряд преступных действий сопровождали каждый его шаг. Непосильная работа, истязания, унижения были единственным уделом порабощенных тружеников. Нелидов не останавливался пред тюремным заключением и даже пред убийством невинных, но ему неприятных или опасных людей. Автор рассказа в сильных и ярких сценах рисует разные стороны заводской жизни при тирании Нелидова и дает ряд типов униженных и оскорбленных, замученных и озлобленных жертв этой тирании. Получается рельефная картина, написанная с большим литературным искусством и с значительною примесью мелодраматизма.
Автор в общем хорошо знаком с историей эпохи, которую изображает. Прототипом заводовладельца для него послужил, думаем, Никита Демидович Антуфьев, родоначальник Демидовых, знаменитых деятелей в области Уральской горной промышленности. Но, взяв для своего героя Нелидова некоторые биографические черты от Демидова, автор создал необходимый для него в рассказе властный и жестокий тип совершенно независимо от исторической личности Никиты Демидовича. Точно так же в сценах, посвященных встрече Нелидова с ревизором Филатовым, автор обнаружил знакомство с фактом контроля над Демидовым, но изобразил ревизора такими чертами, какие ни мало не напоминают исторических лиц, контролировавших деятельность Демидова, именно генерала В. И. Геннина и историка В. П. Татищева. Такого рода отступления от истории были, конечно, умышленным литературным приемом, вполне дозволительным и, так-сказать, целесообразным. Но кое в чем автору, повидимому, не хватало детального знакомства с бытом эпохи. Изображенный им способ, каким вели крепостных рабочих на завод, со связанными «сзади» руками, вряд ли практиковался. Каменная башня с «каменным пузом» у самого потока «бурливой Гремучки», неизвестно, какого назначения (сторожевая?) была не в духе того времени. Автору она нужна для известного эффекта (скрыть следы преступлений ее затоплением); но та эпоха довольствовалась деревянными постройками как для жилья, так и для сторожевых вышек, оставляя камень для церквей, крепостных стен и «полаток» (амбаров для особо ценной клади). Молодой «уральский казак»— явление позднейшего времени, и вряд-ли «уральские казаки» с «урядниками» могли существовать у Нелидова. Точно так же «охвицер», к Нелидову посланный «светлейшим» (Меньшиковым), никак не мог прискакать один без свиты и охраны через всю Россию на дикую и пустынную окраину Урала. Как «деньщик» (адъютант) всемогущего царского фаворита, он, конечно, ехал с большим комфортом и почетом, хотя бы и с тайным поручением.