Наш автомобиль остановился, и я увидела впереди здание аэропорта. Таксисты, ожидающие своих клиентов, подъезжающие и отъезжающие маршрутки, женщина с двумя детьми, один из которых плакал — наверное, боялся лететь, мужчина, эмоционально прощающийся со своими провожатыми.
Эх…
Возможно, пройдет время, может, год, может, два, и я смогу вернуться обратно в Москву, но чувствую, что вряд ли.
— Послушай, — развернулся ко мне Макс. — Если хочешь, могу наведаться к твоей матери и с помощью звукокода снизить её горечь утраты. Она переживет твою смерть более спокойно.
Иваныч посмотрел на Макса, на миг призадумался, а потом повернулся ко мне:
— Да, мы это можем.
Они могли и гораздо больше. Скажем, заставить мою мать поверить, что меня никогда не существовало или что я погибла лет так десять назад, но на такое, конечно же, никто не пойдет, так как придется обрабатывать еще и всех моих и маминых знакомых, соседей, изменять документы. Обработать каждого — начиная от моей учительницы в младших классах и заканчивая бывшим шефом Вадимом Михайловичем, изъять кучу разных фотографий. Одним словом, на такое даже организация шла только в крайних случаях, а сопротивленцы не пойдут тем более.
— Хорошо, — согласилась я. — Сделайте так, чтоб она это все легче перенесла.
Сергей Иванович кивнул:
— Пистолет оставить не забудь.
Вынула из кармана оружие. На миг мне захотелось выстрелить в Иваныча, может, не убить, но сделать ему больно. Я секунду подержала оружие в руке, представляя, как могла бы сейчас отомстить сидящему напротив человеку за свою испорченную жизнь, на миг затаила дыхание и, переборов свои порывы, все-таки положила его рядом с собой на сиденье. Он кивнул, словно благодаря за несовершённый поступок, взял пистолет и передал его Максу.
Может, и зря не выстрелила, но уже не важно.
— И вытрись, — Иваныч вынул из внутреннего кармана пиджака небольшой платочек, протянул его мне.
Я протерла от слез глаза, щеки, хотя была уверена, что через пять минут снова расплачусь. Вздохнула.
— Включи маскировочный код, — сказал Иваныч. — Макс проведет тебя к терминалу.
Я кивнула, потянулась к сумке, нашла там телефон, включила программу и увидела, как на лице Макса проскользнула усмешка. Наверное, для него я выглядела смешно. Может, как старуха лет восьмидесяти или как стодвадцатикилограммовая толстуха, а может, как какой-то плешивый мужичок. Можно, конечно, посмотреть на фотографию в паспорте, но мне было не до этого.
Никаких долгих прощаний с Иванычем не было. Не тот он человек, не та ситуация. Я просто вышла из машины и вместе с Максом пошла в направлении терминала аэропорта.