– Да, – ответила Ирен, окончательно запутавшись и растеряв все слова.
– Кроме того, я коллекционирую шары, шары со снежинками.
– Вы?
– Это ложь, Ирен, вы следите за моей мыслью?
– Не слежу. Не могли бы вы объяснить? Как я сказала, комиссар, я девушка не злая, но я и не марионетка.
– Я не считаю, что ваша Луиза просто чокнутая. Я считаю, что она серьезно больна психически. И способна, – соврал Адамберг, – раскрыть всю информацию о следствии, которую получит от вас.
– А, вот теперь начинаю понимать.
– У нее ни на секунду не должно возникнуть подозрение, что я думаю об убийствах. Малейшая утечка в СМИ станет катастрофой.
– Я слежу за вашей мыслью.
– Договорились, Ирен? Я всего лишь старый друг, несостоявшийся зоолог, увлеченный пауками и шарами со снежинками.
– Ну, тогда я вот что сделаю, – откликнулась Ирен, обретя свою обычную бойкость. – Куплю в Рошфоре два шара. Вернувшись домой, скажу, что один – это мне, а другой – вам. Что мы с вами снова встретились невзначай в сувенирной лавке. Например, в По, у меня есть шар из По. Вот так я ее сама и обману.
– Прекрасно. А если будете писать мне подробное сообщение, то, как только отправите его, сразу же удалите.
– Я слежу за вашей мыслью. Вы думаете, она копается в моем мобильнике?
– И в компьютере тоже.
– Ну, раз так, надо этим воспользоваться. Я могу отправлять вам фальшивые сообщения о шарах, с фотографиями, и напишу: “А такой у вас есть?” Как будто мы соревнуемся, у кого коллекция лучше. А по поводу пауков могу рассказать вам о домовых пауках, о пауках-крестовиках, о черных вдовах. Поскольку вы несостоявшийся арахнолог, то у вас нет никаких причин интересоваться только пауками-отшельниками.
– Превосходно, так и сделайте, Ирен.
– Есть одно “но”. Если мы с вами старые приятели, которые снова встретились – к моему большому удовольствию, – почему я вас называю комиссаром?
Адамберг на секунду задумался, и у него возникло впечатление, что Ирен соображает быстрее его.
– Скажите, что это такая игра. Что раньше вы звали меня Жан-Батист, но, когда мы встретились вновь, вы узнали, что я стал комиссаром. Вот мы и начали поддразнивать друг друга, и это вошло в привычку.
– Не очень удачно, комиссар.
– Нет.
– Я стану чередовать: иногда буду говорить “комиссар”, иногда – “Жан-Батист”. Или даже “Жан-Бат”, так проще и получится более естественно.
– Ирен, вам бы полицейским работать.
– А вам – арахнологом, Жан-Бат. Извините, я тренируюсь.