Лицо Келлера окаменело.
— Слабоумная. Ты собираешься доложить?
— Нет-нет, у меня и в мыслях не было! Она… такая славная.
— Мы с тобой заболтались, — резко оборвал он меня. — Уже поздно. Иди, тебе пора.
Потрясенный, я вышел на крыльцо. Разве мог я предположить, что Келлер — инвалид, прикованный к креслу? Впрочем, он действительно не выглядел несчастным, сломленным, беспомощным — и в этом была главная загадка.
Человечество обанкротилось биологически — рождаемость падает, распространяется рак, слабоумие, неврозы, люди превратились в наркоманов… Мы просто вырождаемся. Естественную природу мы уничтожили, а искусственная уничтожит нас.
Аркадий и Борис Стругацкие. «Гадкие лебеди»
Осторожно приоткрыв дверь, я прислушался. Тихо. Значит, мама еще не вернулась со студии. Надо было спешно заметать следы. Я метнулся на кухню и включил Грейси. Она распрямилась и пару секунд удивленно моргала, словно пытаясь припомнить, что произошло.
— Странно. Провал в оперативной памяти. Незапланированное отключение.
— Может, программа какая-то забарахлила? — участливо спросил я. Я знал, что недоумение в ее глазах — это эмоция, которую приписало мое собственное воображение, но все равно не мог избавиться от чувства вины.
— Нет, все системы в норме.
— Я все же думаю, тебе стоит перенести дату плановой диагностики. Занеси в ежедневник на следующую среду.
— Хорошо.
— Смотри, какой подарок для Роба я раздобыл! — меня так и распирало от гордости. — Он завтра уезжает в клинику.
— Просто чудесный, — кивнула Грейси. — Мама просила напомнить: причешись и надень свежую рубашку — сегодня в гости придет Кимберли.
— О не-е-е-ет! Только не это! — довольная улыбка тут же сползла с моего лица.
Если и был кто-то, кого я просто на дух не выносил, так это Кимберли, моя тетка. Причем в самом буквальном смысле: от приторно сладкого запаха ее духов у меня сразу же начинался приступ удушья.
Оказавшись в своей комнате я, не теряя ни минуты, нашел подходящую по размеру коробку и отправил к Робу дрона с посылкой. А из головы все не шла история Келлера и то, как изменилось его лицо, стоило мне упомянуть об Аннике.
— Это просто магия! Перед сном я нанесла каплю средства на лицо и утром проснулась семнадцатилетней девчонкой! Ни морщин, ни темных кругов под глазами — ни-че-го! «Оруэлло», запомни. Стоит, конечно, безбожно дорого, но увидев себя в зеркале, ты снимешь с пенсионного счета все средства и купишь запас сыворотки на пять лет вперед, ручаюсь, — доносился из-за закрытых дверей гостиной простуженный, как осенний ветер, голос Кимберли. — Вкалываешь на студии, как проклятая, и все ради чего? Тебе еще три года назад обещали дать собственное шоу, но ты до сих пор так и крутишься на побегушках у этого Шульмана!