Клеветническая атака Алика и письма из Москвы добили восьмидесятилетнюю Ирину Алексеевну и через несколько месяцев, во время переговоров с одной из христианских организаций о помощи «Русской мысли» Ирина Алексеевна скоропостижно скончалась. Собственно говоря, это и был конец «Русской мысли». Ставшая главным редактором Ира Кривова (после отставки Арины она была заместителем главного редактора) сперва мужественно боролась за сохранение газеты, отбила атаки русского посольства в Париже тут же пожелавшего ее купить и Гениевой, почему-то претендовавшей на наследство Ирины Алексеевны, но сравнительно недавно живя в Париже, не имея необходимых в этом случае связей и известности, она мало что могла сделать. Я попытался чем-то помочь, вел переговоры во французском МИД'е, где был фонд помощи для зарубежных стран, в Европейской комиссии в фонде TASIC. Они готовы были помочь, имя «Русской мысли» было так значительно, что все понимали необходимость ее сохранить, но дело было в том, что их средства могли быть направлены в Россию, но не могли расходоваться в Париже. А фондов внутриевропейских я, естественно, не знал — они никогда меня не интересовали. Ира, как могла, пыталась сократить расходы, даже офис был перенесен в квартиру Оли Иоффе — секретаря редакции и ее мужа Валеры Прохорова, лет десять работавшего в «Русской мысли». Но в Париже газета оставалась убыточной и в конце концов ее купил некто Лупан, выпускающий в Лондоне и Париже и ее и другие издания для «новых русских». Ничего общего с «Русской мыслью» под редакцией Ирины Алексеевны Иловайской она уже не имеет, и по существу, великой этой газеты, игравшей такую исключительную роль в русском освободительном и демократическом движении уже нет.
12. Последний проект — четверть века Хельсинкским соглашениям.
Но возвращаясь опять к началу двухтысячных годов надо вспомнить и о последнем из больших проектов «Гласности» уже неосуществленном. Приближался четверьвековой юбилей Хельсинкских соглашений и я предложил Алану Моду — первому заместителю генерального директора ЮНЕСКО, с которым по-прежнему был в хороших отношениях, в дополнение к специальной сессии ОБСЕ, где главы государств будут подводить итоги своей совместной работы и оценивать бесспорные достижения этих лет — в первую очередь пусть хрупкое, но единство Европы, вместо жесточайшего, часто на уровне перехода холодной войны в настоящую, провести в ЮНЕСКО обсуждение этих же двадцати пяти лет общественными неправительственными организациями тех же стран. Господин Моду поддержал мою идею, предложил дворец ЮНЕСКО в Париже в качестве места проведения этой небывалой в истории конференции, но сказал, что ЮНЕСКО, как правительственная организация, соучредителем на ряду с «Гласностью» быть не может, а нужна и какая-то западноевропейская организация. Мы решили, что такой организацией мог бы быть Международный союз журналистов, членом которого я оставался со времени работы в газете «Моргенбладет» и который очень поддерживал наш профсоюз независимых журналистов.