Согласие в Брюсселе мной было быстро получено, начались переговоры с ОБСЕ (с многочисленными поездками в Вену — Австрия в тот год председательствовала в ОБСЕ) — никто не возражал и по мере возможности даже помогал этой идее, хотя наибольшая в ней заинтересованность была, конечно, у меня.
Невозможно было даже просчитать все возможные замечательные последствия этого плана. В российских масштабах это была бы грандиозная поддержка всего правозащитного движения — практически его реанимация, потому что я, конечно, присутствие наших организаций в том числе и местных, но хоть мало-мальски серьезных и не продавшихся, собирался сделать первоочередным. Они могли бы установить международные связи, спланировать совместные проекты, приобрести подлинную независимость и гораздо более широкий, общеевропейский взгляд на собственные задачи и проблемы всего российского общества. Но с другой стороны и это, конечно, было не менее важно, совместный голос всех крупнейших общественных организаций Европы, США и Канады, да еще из дворца ЮНЕСКО, да еще и поддержанный средствами массовой информации всего мира заставили бы и правительства всех этих стран, наконец, обратить внимание на то, что все происходящее в России не имеет ничего общего с Третьей корзиной (то есть соглашениями о правах человека) Хельсинкского договора. Скорее всего российским властям пришлось бы прекратить изуверскую войну с собственным народом в Чечне, возвращать в нормальное состояние законодательство об общественных организациях, партиях, профсоюзах. Такая конференция под угрозой полной изоляции России от окружающего мира (а в конце концов и в России были влиятельные силы, которых полная изоляция никак не устраивала) могла бы под его влиянием вернуть Россию от полутеррористического правления спецслужб к относительно нормальному демократическому развитию.
Но на самом деле и для неправительственных и правозащитных организаций сорока других стран — членов ОБСЕ от этой конференции была бы немалая польза. Ничего подобного в мире еще не проводилось и для общественных организаций показать всю свою мощь, а во многом — и единство, было, конечно, очень заманчиво. К тому же российскими проблемами, как бы ни были они велики и катастрофичны, нарушения прав человека в Европе и Северной Америке далеко не ограничивались. Очень трудными были положение в Ирландии и на Балканах, хотя количество жертв и характер преступлений был бесконечно скромнее, чем в России. Во всем европейском сообществе, хотя совершенно по-разному, была животрепещущей проблема беженцев и вынужденных переселенцев, правительства совершенно еще этим не занимались, но неправительственным организациям была очевидна проблема дискриминации цыган в разных европейских странах. Таким образом внятный, услышанный мировой прессой и лишенный дипломатической деликатности и межправительственных взаимных уступок друг другу, голос неправительственных организаций стран ОБСЕ всем им казался совсем не лишним. Наконец в Гааге успешно работала с трудом воспринимаемая ООН, но как и «Гласность», конечно, там аккредитованная и во многом участвовавшая, Организация непризнанных народов, где накопилось множество своих вопросов, а антиглобалисты создавали уже серьезные проблемы для всех межправительственных совещаний в Европе. В общем было о чем поговорить и какие подвести итоги.