С каждым словом Одир все ближе подходил к жене, а она отступала к перилам балкона, пока не уткнулась в них поясницей.
— А что произойдет, если я не произведу на свет этого ребенка? Что будет через несколько месяцев, когда у меня не появятся признаки беременности? Собираешься рассказать еще одну ложь, чтобы прикрыть ту, что выдал сегодня? Ожидаешь, что я и вся твоя страна будут оплакивать смерть придуманного ребенка? Ты настоящий ублюдок, Одир!
Эти слова, кажется, окончательно вывели его из себя.
— Думаешь, я этого хотел? — Теперь и он кричал. — По-твоему, мне нравится лгать?
— Мне нет дела до того, доставляет тебе это извращенное удовольствие или нет. Я на это не соглашусь. На дворе двадцать первый век. Ты не сможешь подкупить или обмануть меня, чтобы привлечь на свою сторону. Тебе не заставить меня лгать!
— Ты действительно считаешь, что после этого сможешь вернуться к тому мужчине, у которого скрывалась в Швейцарии, и жить нормальной жизнью?
— К какому еще мужчине? Ты это серьезно? Думаешь, я жила с кем-то в Цюрихе? Скажи мне, Одир, остался ли, по твоему мнению, на свете еще кто-то, кроме тебя, с кем я не спала?
Он посмотрел на лицо Элоизы, залитое лунным светом, а она спросила:
— Когда этот ребенок появится на свет, ты попросишь провести тест ДНК?
Ответ мужа словно резанул по сердцу ножом:
— Обязательно, и ты пройдешь медицинское обследование еще до того, как будет зачат наш ребенок.
Элоиза горько рассмеялась, не в силах сдержать отвращения из-за такого грубого вмешательства в ее личную жизнь.
— И как именно ты планируешь завести этого ребенка с женщиной, на которую не желаешь даже смотреть, не то что прикоснуться к ней?
Но едва эти слова сорвались с губ, Элоиза вспомнила о том, как Одир поцеловал ее этим вечером, вызвав невероятно сильное желание. Она ненавидела себя за то, что отвечала на его поцелуй так, словно умирала от жажды и лишь Одир мог эту жажду утолить.
— Надеешься зачать ребенка, даже не переспав со мной? Обратишься к своим докторам, чтобы они помогли тебе решить эту проблему? Ты даже не смог подарить мне брачную ночь!
— У меня не было выбора! Что мне оставалось делать? Наплевать на свою страну, позволить ей вступить в войну с Терреном?
— Но ты мог бы хоть что-то мне объяснить!
— У меня не было времени. И я не имел возможности вернуться к тебе, даже если бы захотел.
Впрочем, это была неправда. Он мог бы приехать к ней и все объяснить, но Одир испугался страсти, овладевшей ими обоими. Он тогда чуть не овладел Элоизой прямо в коридоре, на глазах у всех.
Между ними всегда ощущалось очень сильное влечение — еще при первой встрече возле конюшни и после, во время помолвки. Такое же мощное желание ощущал Одир и перед своей брачной ночью, когда советник внезапно принес новости об угрозе войны.