Элоизу внезапно охватила странная, непередаваемая словами ностальгия. Может, это было связано с тем, что рядом сидел ее муж? Она так устала. Они оба устали. Молчание, которое оба хранили, заполнило, казалось, весь салон элегантного автомобиля и все пространство в сердце Элоизы.
Одир наблюдал за женой. Она прижалась лицом к окну лимузина, словно ребенок, рассматривающий то, чего прежде не видел. Что-то в Элоизе изменилось. Это уже была не та женщина, на которой он женился. Одир вспомнил, что прежде считал ее сделанной из хрупкого фарфора, под которым скрывалось холодное, расчетливое сердце. А когда сегодня она вошла в зал приемов в Херон-Тауэр, Элоиза была наполнена энергией и решимостью, вызвавших румянец на ее щеках. Но теперь… Теперь казалось, что она что-то утратила, еще больше отдалилась от Одира — и ему это не нравилось. Он и раньше ненавидел молчание, но сейчас оно напомнило ему о завесе скорби, опустившейся на Фаррехед после смерти его матери — словно вся страна умерла вместе с ней.
— Пресс-конференция состоится в восемь утра, — произнес Одир, хотя Элоиза это уже знала.
Он заговорил лишь для того, чтобы нарушить тягостную тишину.
Она кивнула.
— Затем мы отправимся в Фаррехед на похороны отца.
Элоиза снова кивнула.
— Я буду невероятно занят в течение следующих нескольких месяцев и хочу, чтобы ты знала, что это не из-за тебя, а потому, что так нужно для моей страны.
— Я понимаю.
Эти слова только еще больше расстроили Одира, потому что прозвучали, словно покорный ответ на объявление наказания.
— Когда все это уладится, я обещаю тебе, что мы найдем способ привезти твою подругу в Фаррехед, и между нами воцарится согласие.
— Понимаю, — повторила Элоиза, по-прежнему глядя в окно на улицы Лондона.
Одира охватило чувство, близкое к панике. А вдруг жена плохо себя чувствует?
— Ты в порядке?
— Да.
— Ты, должно быть, устала. Ты не спала с семи утра вчерашнего дня.
— Так долго?
Сердце сжалось от бесстрастного тона ее голоса, в голове мелькнуло: «А ведь всего два часа назад Элоиза выкрикивала в экстазе мое имя».
— Время бежит вперед, не считаясь ни с кем, даже с королевой, — сказала она, слабо улыбнувшись.
Одир отпустил потолочный поручень, за который держался, только сейчас осознав, как крепко его сжал — еще немного и сломал бы. Может, снова поцеловать жену? Он отчаянно пытался что-то сделать, чтобы вернуть ту страсть, которую оба ощутили в этот вечер.
Когда Одир впервые познакомился с Элоизой, она была полна света. Но теперь он пришел в выводу, что этот свет вспыхивал в ней, лишь когда рядом не было ее отца.