Петров день (12 июля). После размолвки вышел чуть-чуть огорченный в "пустыньку". Старик удил карасей, и мне вспомнилось время, когда я тоже по утрам рыбу ловил, и понял: у Л. эта пустыня -- единственная соперница, и представил себе, что, может быть, Л.-- не конец моей пустыни, а только оазис.
Эта мысль была от ревности: я ее ласкал, а она думала о письмеА. В.День прошел томительно. Вечером -- слово за слово о том, что она "не хозяйка" (по ее мнению, я должен быть "хозяйкой"), и пошло, и пошло...
После часа ночи она повела меня "под расстрел", и на рассвете при звезде утренней мы восстановили любовь, и потом, вернувшись, зазябшие, мокрые от росы, залегли греться в постель. Тогда я впервые почувствовал возбуждение через мысль: это сверху исходящее чувство плоти, а не снизу.
Психология "расстрела": страх от возможности утраты и через это "пропади весь этот спор, и пусть я во всем виноват, и даже если она виновата и у нее дурнойхарактер -- пусть! Я это беру на себя".
Ее вина в том, что она пустяки возводит в принцип и начинает этим принципом бить в душу. Она виновата", но от ударов душа освобождается от оболочки, и тогдастановится широко и всякая вина, моя или ее, становится мелочью. В этом и есть сущность "расстрела"", что становится больше не страшно, что "не в этом дело".^
Счастье в том мое, что Л. это мое состояние хорошо понимает, что сама с проклятьем бросает оружие, всю себя земную, и сливается со мной: убивающий как бы сам себя убивает, чтобы соединиться с душою убитого. И вот тогда как бы с неба приходят страсть и возрождение любви со славою необычайной.
Так было в наших трех спорах: 1) Ванна, 2) Гроза(как на полу сидели всю ночь и плакали, а потом радовались и целовали друг друга) и 3) Расстрел.
Психология спора: истоком спора всегда бывает упадок любви, сомнение в ней, вздох о свободе, об одиночестве и вообще в измене "Мы" и возвращению к "Я", и в этом взгляд на нее со стороны: "вот она какая!" Так что спор, вытекая из этого, находит повод, питающий особую лживую диалектику.
Не забыть о "расстреле": под звездой утренней и пониже маленькая, а земля брачная парит, и аромат, и теплое дыхание, и когда рассвет -- туман над овражком теплый, и первая птичка, и последняя кукушка.
После того состояние дома: страстное желание быть ближе к ее телу, и когда стал ближе, то тело в руках плавится и подается в глубину, и страсть сверху, как бы от духа, как бы совсем другое в сравнении с тем, что бывает от похоти, и эта верхняя страсть зажгла и ее. Значит, она вообще загорается только от какой-то высшей страсти, исходящей из идеального чувства: и тут она -- есть она.