— Хвораешь ты, что ли? — начал он снова. — Какой-то ты все же кислый. Может, обиделся, что я тебя встретил без цветов? Так видишь ли, я до последнего момента и не знал, что тебя прикомандировали.
Я лениво поразмыслил: обидеться или не стоит? Но в конце концов, мы действительно не встречались кучу лет, и за это время случилось множество такого, о чем Лидумс не знал. Так что я лишь пожал плечами:
— Я в норме.
— Странная какая-то у тебя норма стала, — буркнул он. — Или зубы болят? Расскажи о своей тоске, и мы тебя сразу вылечим. Найдем средство…
— Спасибо, доктор Лидумс, — поблагодарил я, давая понять, что прошлое не забыто. Мы когда-то звали его доктором за любовь к медицинским советам и консультациям, которые он предоставлял охотно и в неограниченном количестве. — Но пульс у меня нормальный.
— Ну, ладно, — вымолвил он медленно, с расстановкой и, пожалуй, даже угрожающе; но это была просто такая манера. — Тогда, может быть, поболтаем немного о деле? Спокойно, неофициально, без протокола, в порядке бреда… Хотя бы насчет моей гипотезы относительно склада. Кто сказал, что мы видели единственный и главный вход? Может быть, это как раз запасной выход?
— А главный где же?
— А понятия не имею. Он может оказаться в любых, пока еще не раскопанных развалинах в радиусе хотя бы сотни метров. А то и не склад, а завод взрывчатки. В развалинах могли быть и подъездные пути, и подъемники, и все, что нужно. Есть логика?
— Н-ну… не исключено.
— Знаешь — мне, откровенно говоря, хотелось бы, чтобы там оказался именно склад. Потому что тогда вопрос об уничтожении уладился бы сам собой.
Я только взглянул на него, потом отвернулся и снова стал глазеть на ту женщину с ее спутником.
— Ладно, — сказал он. — Но что-нибудь другое ты предложить в состоянии?
Я пожал плечами.
— Нет, — сказал он. — Так ты не отделаешься. Возражать легче всего. Но я пока ничего другого не вижу. А если ты видишь, то давай, не тяни резину.
— Подумать надо…
— Мысли в темпе.
Он был прав. Сейчас мне нужно было упорно вводить свои мысли в нужный ритм, задать им истинное направление, искать варианты, из которых потом часть отпадет, как маловероятная, останутся наиболее достоверные, и можно станет разрабатывать схемы. Я — сова, человек ночной, и мне думается лучше всего именно по вечерам.
Но сейчас не хотелось возвращаться — хотя бы мысленно — в подземелье, думать о возможных схемах минирования и вообще о чем-то, связанном с задачей. Я попытался все же мысленно распахнуть стальные ворота, переступить порог, оглядеться, увидеть… Что увидеть? Коридор с выходящими в него дверями? Обширный зал? Или всего лишь промежуточную площадку с уходящей вниз лестницей, исчезающей, может быть, в черной, неподвижной воде? И аккуратные, стандартные ящики у стен, наполненные взрывчаткой, с подползающими к ним яркими пластмассовыми шнурами или проводами в надежной изоляции? А возможно, не ящики, а серые цементные заплаты ка бетонной стене — и провода или шнуры уходят в этот цемент, а все остальное — там, внутри?.. Я попробовал мысленно увидеть все, названное только что — и не смог. Картины не возникало; и не потому, что я не знал, что же в действительности находится за воротами: на то и фантазия, чтобы представлять то, чего не знаешь, на то — интуиция и догадка. Но интуиция молчала, фантазия не работала, опыт исчез, словно его и не было.