Выражение ее немного усталого лица, до сих пор ясно означавшее: «Танцую с вами, потому что мне нравится танцевать, и потому, что отказать было бы невежливо, но только не подумайте, что вы во мне вызвали хоть малейший интерес, — выражение это изменялось, и она взглянула на меня с любопытством. Но где-то было во взгляде и другое: „Милый мой, все эти подходцы я давно знаю“».
— И спасать вас надо, конечно, любовью?
Танцевал я достаточно однообразно, без фантазии.
И в этом тоже чувствовал себя виноватым: она, безусловно, заслуживала лучших партнеров. Но если бы я стал думать о фигурах танца, то не смог бы думать о своих словах. А они почему-то казались мне важнее.
— Любовью? Смотря как понимать… Где-то сказано: «Красота спасет мир», — у Достоевского, кажется? Не любовью, как действием, а самим пониманием того, что такое чувство действительно существует на свете, что оно — не выдумка и не иллюзия. Нет, дайте досказать. Я не собираюсь приставать к вам, просить телефон и назначать свидание. Любовь — двоякое существо, сильное своей плотской стороной, но неодолимое духом. Не обижайтесь, но издали вы показались мне плотью.
— А теперь — духом? — Она улыбнулась.
— И тем, и другим. Духом — не слабее. Наверное, именно такому сочетанию надо поклоняться, если поклоняешься любви.
— Мужчину, понимающего это, встречаешь редко. Особенно…
— Особенно в армии, хотите вы сказать?
— Нет, почему же… Особенно теперь, когда мужчины жалуются, что эмансипация отняла у них все права и радости жизни.
— Эмансипация? Но женщина властвовала всегда — среди настоящих мужчин, во всяком случае. Ей всегда поклонялись.
— И вы тоже?
— Боюсь, что у меня до сих пор это не получалось. Не знаю, почему. Может быть, не встречалось женщин, достойных того?
— Нет, — покачала она головой. — Именно поклонение и делает женщину женщиной. Без него она — гадкий утенок, и ваша обязанность — увидеть в нем лебедя, если даже никто другой не видит этого. Раз вы понимаете — вам удастся.
— Пока не удавалось.
— А такая способность иногда зреет долго. И торопить ее нельзя, как нельзя раскрыть цветок насильно. Но если у вас есть потребность в этом — оно придет.
— Спасибо, — сказал я. И не удержался: — А он тоже увидел в вас утенка? Ваш спутник?
— Мой муж? Ну нет, конечно, этого увидеть он не успел. Но он из тех, кто не поклоняется ничему на свете — и все-таки пришлось. А это во много раз дороже.
— Наверное, это нескромно, но все же осмелюсь… Он — ясно, тут нечему удивляться. А вы?
— А я — зеркало, я отражаю чувство и возвращаю его. И еще… Временами я должна смотреть на кого-то снизу вверх.