Старый русский генерал удивленно вскинул брови и поглядел недоверчиво.
— И вот, что бы вы сделали, господин генерал, — продолжал Мильдер, — будучи на моем месте, если бы к вам привели людей, которые подожгли бензозаправщики и тем самым сорвали выполнение боевой задачи дивизии?
Старый генерал чуть повел плечами.
— Мне трудно вам ответить. Но это же война. Будь со мной подобный случай, я бы отдал, наверно, приказ расстрелять виновников.
Мильдер поднял телефонную трубку.
— Подполковник Кранцбюллер, прикажите привести ко мне в кабинет захваченных партизанок… — И положил трубку. — А вот я, господин генерал, просто в затруднительном положении: как мне поступить? Ведь это женщины…
На пороге кабинета появились две девушки. На них армейские гимнастерки и кирзовые сапоги. Головы их непокрыты. Они смотрят исподлобья, глаза их горят решимостью и презрением. Старый русский генерал глядит недоуменно на Мильдера.
— Прошу прощения… но я не хотел бы присутствовать при допросе… — Он поднялся.
Мильдер сделал жест рукой, приглашая его садиться. В уголках рта — улыбка.
— О, да это еще совсем девушки! Мне трудно поверить, что они могли поджигать наши бензозаправщики. Тут просто произошло недоразумение.
Мильдер встал и обратился к стоявшим женщинам.
— Я дарую вам жизнь и отпускаю домой. Вы еще молоды, вам надо жить. Но я беру с вас слово никогда не выступать с оружием против немецкой армии. Обер-лейтенант Гель, распорядитесь, чтобы накормили фройлен.
Девушки стояли, недоверчиво переглядываясь.
— Вы свободны, медхен, — заулыбался Мильдер. И, как только они вышли из его кабинета, тут же обратился к старику генералу: — Благодарю, господин генерал, за приятное общество. Я рад, что случай дал нам возможность познакомиться друг с другом поближе.
Вошел обер-лейтенант Гель. Мильдер дал понять кивком головы адъютанту, чтобы он проводил старика. Тот направился, тяжело передвигая ноги, к двери.
— Господин генерал, — остановил его Мильдер. — Может, вы нам поможете разобраться в убийстве вашего правнука? Наверное, мальчик хотел взять и поиграть немецким оружием? О, дети, они очень любопытны!
— Он не брал немецкого оружия. Он только спросил у меня: «Дедушка, это те фашисты, что убили мою маму?» Она погибла во время бомбежки…
Лицо Мильдера еще более посуровело. В уголках губ появились жесткие складки, а в глазах тот холодно-стальной огонек, который всегда заставлял подчиненных отводить взгляд в сторону, чувствуя явную неприязнь.
— Мой адъютант разыщет виновников. Мы их накажем…
Старый русский генерал смотрел отчужденно. Он повернулся и, сутулясь, вышел.