Мильдер не мог сдержать восторга.
— О, наконец-то мы успешно завершим гениальный план фюрера. С падением Сталинграда и завершением операций на Кавказе русские непременно запросят мира…
Паулюс окинул изучающим взглядом Мильдера.
— Прошу вас не увлекаться действиями танковых частей. На случай, если русские и попытаются отбросить нас от Сталинграда контратаками, нам не сдержать их одними танками. За вами наступают пехотные дивизии, и вы должны будете установить с ними тесную связь.
Как Мильдер ни восторгался высоким доверием, оказанным ему лично и его корпусу, однако он остался глубоко убежденным в том, что в приказе командующего имеются недостатки. Но гордость, самолюбие и дисциплина не позволяли ему не только говорить, но и намекать командующему об этом. «Конечно, все будет зависеть прежде всего от самих войск», — размышлял он.
Опыт борьбы на Восточном фронте заставил его думать и о том, что нельзя не считаться с противником. Он спрашивал самого себя: «Намерено ли советское командование удерживать Сталинград или оно сдаст нам город, как это случалось до этого со многими другими крупными городами?» И весьма затруднялся ответить на этот давно волновавший его вопрос.
На рассвете 21 августа после артиллерийского и бомбового удара, обрушившегося на позиции советских войск на левом берегу Дона у хутора Вертячего, 6-я армия Паулюса форсировала реку.
Танковый корпус Мильдера являлся ударным кулаком 6-й армии. Он повел стремительное наступление с захваченного плацдарма. К вечеру того же дня корпус вышел к Волге у села Рынок, севернее Сталинграда.
Так вот она, Волга, тот заветный рубеж, которого ему, Мильдеру, удалось достичь со своим корпусом!
Удар корпуса был направлен на Центральный вокзал. Сокрушительная сила танковой брони и огня сметала все на своем пути. Казалось, теперь ничто не сдержит этого удара и советские войска будут раздавлены и сброшены в Волгу.
Вслед за танками в Сталинград ворвались машины с немецкой пехотой. Солдаты и их командиры были уверены, что русские войска теперь наверняка сдадут город и что можно по праву победителей поживиться богатыми трофеями. Пьяные, они останавливали машины, соскакивали и начинали дикие пляски на улицах под губные гармошки, угощали друг друга сигаретами и шнапсом. Радости и ликованию немецких солдат не было границ.
Коверкая слова известной русской песни, они пели, стараясь перекричать друг друга, надрывая голоса:
Вольга, Вольга, мат родная,
Вольга — дойченлянд река…
И немецкое радио, будто глумясь над русским народом и его армией, беспрерывно передавало в эфир эту песню на ломаном языке пьяных от вина и радости фашистских солдат.