— У меня к вам поручение, — обратился генерал. — Только что звонил Руммер и сообщил о том, что поймали партизанку с листовками. Передайте ему, что я прошу прибыть с пойманной ко мне в штаб. Да и вам, я думаю, полезно будет, обер-лейтенант, присутствовать на ее допросе. Тогда многие вопросы, которые вас волнуют, будут для вас более ясными…
Направившись выполнять приказ генерала, Гель в душе уже раскаивался, что не удержался и задал этот вопрос своему начальнику. По совести, у него не было желания присутствовать на допросе. Он видел уже, как допрашивали захваченных «языков», и считал, что нет ничего тягостнее подобного зрелища.
Гель вошел и поприветствовал Руммера. Он передал ему приказ генерала. Тот просил обер-лейтенанта минутку подождать. Он сказал, что ждет некоего Пузняева — начальника сводного отряда полиции, которому удалось изловить партизанку с листовками.
Вошел среднего роста мужчина, худощавый и кривоногий, в щегольских хромовых сапогах, в поношенном полушубке и шапке из собачьего меха. Он снял треух, блеснув округлой лысиной, поклонился. Губы его искривились в подобострастной улыбке.
— Рассказывай, где поймал партизанку?
— Сижу я в щели, закоченел весь. Один вечер просидел зря. Второй тоже. Третий. Никого из наших русских не было, а листовки разбросаны, куда ни глянь. «Нет, — думаю, — от меня не уйдешь», — погрозил Пузняев кривым пальцем и хихикнул. — Четвертый, пятый день сижу, высматриваю. И вдруг глазам не верю…
— Молодая? — перебивает Руммер.
— Броде не так и молодая, но взрослая, средней из себя упитанности. И шуршит этими самыми листовками. Я, господин капитан, не мог сдержаться. Ловить живьем — можно ее упустить, чего доброго. И я ее с первого выстрела наповал уложил.
Руммер вскочил разъяренный.
— Болван! И ты испугался партизанки? Ты же позвонил и обещал доставить ко мне?
— Доставил, доставил, господин капитан, все как договорились. Сейчас увидите, что не вру. — Пузняев еще никогда не врал, я человек честный. Не было случая, чтобы я кого обманул. — Он бил себя кулаком в грудь и не сводил глаз с эсэсовца.
— Давай скорее, — прервал с нетерпением капитан. — Хоть мертвую давай.
Пузняев вышел приседающей походкой и внес мешок.
Руммер и Гель смотрели на него недоумевающе.
Начальник отряда полиции торопливо развязал мешок и вывалил на пол труп рыжей кошки. На шее ее была резинка с прищепками, и в каждой прищепке пачки листовок.
— Ловко придумано, — сказал Гель.
— Трофеи бери себе. Жене воротник будет хороший, — захохотал Руммер.
Пузняев схватил кошку за хвост, сунул в мешок и вышел.