Повернувшись, она собралась бежать, но почему-то не могла. Она вновь и вновь с невыразимой мукой пыталась сдвинуться с места, но застыла, словно вросла в землю или окаменела. Она предприняла последнюю судорожную попытку, боролась, отталкивала от себя дьявольские огни, наконец ее оцепеневшее тело обмякло, и она повалилась на землю в глубоком обмороке.
Там Люси нашли те, кто искал ее с фонарями, и отнесли в монастырь.
Проснувшись, она почувствовала, как в лицо ей бьет теплое утреннее солнце. По покрывалу струился свет. Это было так необычно и нереально, что она моментально зажмурилась. Но через секунду вновь открыла глаза. У кровати стоял дородный господин в сюртуке. У незнакомца была длинная окладистая борода, на длинном внушительном носу балансировало пенсне. Но в самом человеке не было ничего внушительного – прижав руку к груди, он улыбался.
– Вы хорошо поспали, – ободряющим тоном произнес он. – Да, без сомнения, вам уже лучше.
Ее застывшее лицо не улыбалось, и она ничего не ответила, но припухшие веки вновь опустились. Она не уснула и лежала в полудреме. Смутно доносились голоса, – судя по всему, кто-то весьма вежливо и официально разговаривал с уходящим врачом. Да, она предполагала, что это врач. Вообще-то, помимо кюре, в монастырь не допускался ни один мужчина. Но вот она вновь открыла глаза и осмотрелась по сторонам. И сразу увидела пожилую медсестру, которая с улыбкой кивала ей из-за высокой латунной спинки в изножье кровати. Однако Люси находилась не в лазарете и не в своей келье. Кровать, на которой она лежала, сразу отметала эти догадки. Это была большая кровать, настолько широкая и мягкая после соломенного тюфяка, что Люси казалось, будто она не лежит на перине, а утопает в облаках. А комната? Комната была приятной, просторной, богато обставленной. Брюссельский ковер на полированном полу, на окне занавески из желтого кружева, на комоде небольшое настольное зеркало и цветы на каминной полке – красные бумажные цветы, то ли маки, то ли розы, в желтой вазе. Да, эту комнату Люси не могла припомнить.
А где же ее монашеская одежда? Люси спокойно перевела взгляд на стул, стоящий у кровати. Он был пустой, совершенно пустой. Значит, у нее забрали одежду и поместили в эту удивительную опрятную комнату, добрыми улыбками встретив ее ужасающее неподчинение уставу и прислав к ней дородного дружелюбного врача с густой окладистой бородой. Да, теперь она знала, где находится. Она оказалась вне монастырских стен, в спальне над гостиными.
Она снова закрыла глаза, но думать не могла. И не хотела. Тело болело, словно ее стегали розгами, голова была как в тумане, веки отяжелели. Ей дали чего-то выпить из чашки. Она выпила. В оконное стекло с жужжанием билась муха. Люси снова уснула.