Предварительное заседание городского суда по заявлению Кобелёва было назначено на 24 июля, пятницу. Я решил не только послать одного из своих юристов, девушку Нику, очень умную и симпатичную, к тому же мастера спорта по плаванию, но и сам присутствовать. Развитие событий показало, что это было правильное решение.
Надо было пойти. Надо было показать своё уважение суду. В знак уважения следовало одеться прилично и строго. Мне пришлось вытащить из шкафа костюм. Рубашку. И, о Господи, галстук. Я натянул брюки и влез в бежевого цвета рубашку. Я завязал на шее галстук самым простым узлом. Я надел пиджак. И моментально мне стало во всём этом душно, жарко и невыносимо.
Я сказал: ещё одно доказательство. Миром правят рептилоиды. Только ящерицы могут целые дни проводить в этом нелепом облачении. Нормальному человеку хочется джинсов и растянутых маек. И разношенных кроссовок. И никаких твёрдых ботинок. Никаких туфель. О, Господи. Справедливости ради надо, однако, заметить, что среди простых людей половина тоже ящерицы. Это слишком заметно, когда спускаешься в метро. Спускаешься в метро, например, зимой. В тёплой одежде. И люди, они сразу, ещё на эскалаторе, начинают снимать с себя шапки, разматывать шарфы, расстёгивать куртки. А ящерицы, они об этом даже не думают. Как были, укутанные, так и едут. Даже шарфы не разматывают. До самой конечной. И ни капельки пота у них на лбу. Потому что они ящерицы! Рептилоиды правят миром, но половина мира, которым правят рептилоиды – тоже рептилоиды. О, Боже. Что я тут делаю?
Иван Шимода сидел в комнате, наблюдал мои мучения и слушал мои причитания. Он приехал ко мне, чтобы сопроводить меня в суд. Он сидел на кресле-качалке, качался и кивал головой: так, мол. Так. Правильно. А потом сказал: это стало ясно ещё в Средние Века. Я спросил: что стало ясно? Шимода сказал: ну вот это, о чём ты сам сейчас рассказал. Про ящериц.
Взять, например, Европу. Сначала в Европе была демократия, настоящая демократия, военная (настоящая демократия может быть только военной демократией, когда каждый мужчина – вооружён, каждый мужчина – воин, такое сообщество и только оно может оставаться демократичным, винтовка рождает власть – так говорил Мао, тотальная отмобилизованность племени в войско является наилучшей и единственной гарантией демократического режима). А потом как-то так получилось, что военные обязанности были делегированы только одной части племени. И война стала не всеобщей радостью, а узкой специальной профессией. И ещё, весьма подорожала экипировка.