— И Цюрихский банк намерен раскошелиться? — Манц бросил острый взгляд в сторону Лаутеншюца.
Селларс кивнул:
— Таков план.
— Очень хорошо, что вы нас предупредили. Случись это неожиданно, как гром среди ясного неба, наша реакция была бы весьма негативна…
Селларс подумал, что швейцарская солидарность заходит слишком далеко. Должно быть, эта мысль отразилась на его лице. Манц о чем-то спросил Лаутеншюца на швейцарском немецком, тот отрицательно покачал головой. Манц наклонился вперед.
— Есть одна вещь, которую господин Лаутеншюц, возможно, не объяснил вам. Мы, швейцарцы, считаем, что судьбе наших компаний не должно угрожать вмешательство со стороны. Поэтому многие из нас через доверенных лиц, трасты и офшорные компании предусмотрительно разместили акции в надежных руках.
Селларс не понимал, куда он клонит:
— Дитер, я не улавливаю связи…
— Тогда позвольте разъяснить. Несколько лет назад, когда в Швейцарии изменилось законодательство, Цюрихский банк начал опасаться, что станет уязвимым. Поэтому он собрал воедино большой пакет своих акций и в целях безопасности продал их другой швейцарской группе. Эта группа и есть «Бурликон».
— А-а-а… Понятно.
— Я так и думал, что вы поймете.
Все это было очень интересно, но Роско не понравилось, что с ним обращаются, как с глупым мальчишкой. И он решил перейти в атаку:
— Тогда скажите мне, Дитер, чьи надежные руки контролируют «Бурликон»?
От возмущения Лаутеншюц подскочил, как ужаленный, но вместе с тем он не был уверен, сделал ли Селларс нарочито оскорбительный выпад или это всего-навсего американская манера.
— Роско, это весьма нескромный вопрос. — Манц, похоже, был раздосадован куда меньше. — Некто однажды сказал, мистер Селларс, что нескромных вопросов не бывает, бывают только нескромные ответы, и я уверен, вы не рассчитываете услышать такой. Но все же постараюсь вас успокоить и с радостью сообщу, что более сорока процентов наших акций контролирует одна из крупнейших швейцарских организаций. Председатель и я вместе учились в школе, поэтому по ночам я могу спать спокойно, не тревожась об изменениях цен на наши акции…
Манц и Лаутеншюц обменялись самодовольными, заговорщицкими улыбками.
— Теперь, когда вы уяснили себе эти детали, вы поймете, что, имея потенциальный интерес к приобретению «Юэлл», мы сочтем нежелательным, чтобы Цюрихский банк помогал какому-либо иному покупателю. Если, изучив обстановку, мы решим не вмешиваться, ситуация будет совершенно другая.
— И сколько времени займет такое изучение?
— Месяца два, возможно, три. Все зависит от объема информации. Далее мы посетим предприятия «Юэлл», ознакомимся с отчетами их управляющих, опросим администраторов. Сегодня у нас, стало быть, третье ноября, вдобавок надо учесть рождественские каникулы. Иными словами, реальный срок — конец февраля.