На сей раз секретарша Лаутеншюца, видимо, пожелала вызвать босса. Бартон ждал всего две минуты.
— Эрнст, я звоню по поводу «Юпитера». Мне сказали, что в Цюрихе какая-то задержка и, если ваше подтверждение не поступит в течение ближайшего получаса, все финансирование окажется под угрозой. Не сомневаюсь, это лишь техническая заминка, но буду признателен, если вы поможете покончить с этим.
Лаутеншюц выдержал паузу, потом сказал:
— Чарлз, я был бы очень рад…
— Благодарю.
— …если бы заминка оказалась технической. Увы, это не так. Меня самого только пять минут назад проинформировали: наш кредитный комитет отказал в займе.
Бартон опешил:
— Но это невозможно…
Голос Лаутеншюца звучал сухо и бесстрастно:
— К сожалению, возможно.
— Но вы уверяли, что все будет в порядке, и мы, в свою очередь, с чистой совестью продолжали работать с клиентом…
— Да, тогда я не сомневался, что сложностей не будет, хотя припоминаю, что говорил вашему молодому человеку — Форду, кажется, — что все кредиты обязательно должен одобрить комитет. Сожалею, если это причиняет вам неудобства…
— Неудобства? Да ведь это может погубить всю сделку! Уж вы-то прекрасно понимаете, как она для нас важна. По крайней мере вы могли бы сказать, в чем дело.
— Разумеется. Наш комитет с некоторых пор волнует слабая защищенность нашей собственности в Великобритании. Кроме того, он получил некую информацию, которая поколебала их доверие к руководству «Фернивал».
— Позвольте узнать, что это за информация.
— К сожалению, я не вправе ее разглашать.
Никогда в жизни Чарлз Бартон не чувствовал себя так скверно. Этого гнусного швейцарца ничем не прошибешь. Пора врезать ему на прощание:
— Что ж, если Цюрихский банк хочет сохранить хоть малую толику доверия на лондонской бирже, предлагаю вам позвонить Роберту Куилли и лично все объяснить. Он сейчас здесь, сидит у телефона в одном из конференц-залов. Я вас сейчас соединю…
Бартон произнес это самым непререкаемым тоном, но ничего не вышло. Лаутеншюц хладнокровно перебил:
— Чарлз, к сожалению, это невозможно. У нас сегодня на целый день совещание правления, я вышел только на минуту принять ваш звонок. Если позволите, я напишу ему в понедельник.
— Уверен, ему будет весьма приятно. До свидания.
Бартон положил трубку и едва не расплакался. Неловкое молчание прервал звонок телефона. Маркус снял трубку. Звонила Грейс. Она сообщила, что до «Бэнк Манхэттен» дошли слухи об отказе швейцарцев из-за каких-то проблем у «Фернивал». Если «Скиддер» не опровергнет эти слухи, они тоже выйдут из игры.
Маркус повторил все это, в упор глядя на Бартона.