– Вы верите в реинкарнацию? – спросила я, пока мы вместе рассматривали затейливые рисунки, снабженные небольшими подписями на каждой странице.
– Нет, не верю, – ответил он. – Я верю, что мы здесь только раз, и то, что мы делаем, имеет значение. А во что верите вы?
– Я все еще пытаюсь выяснить, во что же я верю, – ответила я, принимая в ладони горячую кружку, которую он мне протянул.
– У меня есть для вас кое-что еще, если захотите. Штука, которую я собираю в лесах. – Он вытащил из кармана искривленный корень, похожий на имбирь, и показал его мне на раскрытой ладони. – Это жевательный опиум.
– Опиум? – переспросила я.
– Да, только гораздо более мягкий. Просто дает расслабленный приход. Хотите попробовать?
– Конечно, – рефлекторно согласилась я, он отрезал кусочек и протянул его мне, потом отрезал еще ломтик для себя и положил в рот.
– Его жуют? – спросила я, и он кивнул. Я положила корешок в рот и начала жевать. Это было все равно что жевать древесину. Мне понадобилось всего одно мгновение, чтобы осознать, что лучше всего воздержаться от жевания опиума – или любого другого корешка, который предложил бы мне этот странный человек, если уж на то пошло, каким бы милым и безобидным он ни казался. Я выплюнула корень в ладонь.
– Что, не понравилось? – проговорил он, рассмеялся и протянул мне маленькое мусорное ведерко, чтобы я выбросила остатки.
Мы с Клайдом проговорили в его грузовичке до одиннадцати вечера, а потом он проводил меня обратно к главному входу клуба.
– Удачи вам в лесах, – сказал он, обнимая меня на прощание.
Через минуту из дверей вышел Джонатан и повел меня к своей машине, «Бьюик-скайларк», которую, как он сообщил, звали женским именем Беатрис.
– Ну, как тебе сегодня поработалось? – спросила я. Теперь, сидя рядом с ним в машине, я перестала так нервничать, как в баре, когда он смотрел на меня.
– Отлично, – ответил он. Пока мы ехали по темным полям, простиравшимся за Эшлендом, он рассказывал мне о своей жизни на органической ферме, которая принадлежала его друзьям. Он живет там бесплатно, выполняя в обмен кое-какую работу, объяснял он, время от времени бросая на меня взгляд; лицо его мягко освещали огоньки приборной панели. Он свернул на одну дорогу, потом на другую, потом на третью, пока я совершенно не перестала понимать, в какой стороне находится Эшленд, – что для меня, в сущности, означало, что я понятия не имею, где находится мой Монстр. Я даже пожалела, что не взяла его с собой. Я не уходила от своего рюкзака надолго с того самого момента, как начала движение по маршруту, и теперь это ощущение казалось мне странным. Джонатан свернул на подъездную дорожку, проехал мимо неосвещенного дома, рядом с которым залаяла собака, по ухабистой проселочной дороге, которая шла между рядами кукурузы и цветов, пока наконец свет фар не мазнул по большой, похожей на коробку палатке, возведенной на высокой деревянной платформе, где он припарковался.