Наконец нас заметили.
— Смирно! Товарищ генерал армии, первый взвод мотобатальона двадцатой гвардейской танковой бригады находится на отдыхе! Докладывает дневальный гвардии рядовой Довженко.
— Вольно! Садитесь, товарищи.
По землянке проносится едва уловимый шепот: «Ватутин… Командующий фронтом».
Дневальный продолжает стоять. Он бледен. На его лбу выступают капли пота.
— Так вы — Довженко? — переспрашивает командующий. — Василий Довженко?
— Я, товарищ генерал!
Ватутин задумывается:
— Фамилия что-то знакомая. Скажите, это не про вас писала недавно фронтовая газета?
Кровь ударяет в лицо бойца. Щеки становятся пунцовыми.
— Про меня, — смущенно опустив глаза, докладывает он.
— Это под Ромнами было, — подсказывает кто-то. — Василий там фашистскую пушку подбил и расчет уничтожил.
— Правильно, правильно, — оживляется командующий. Он подходит к Довженко, пожимает ему руку: — Рад с вами познакомиться. — Обращаясь уже ко всем бойцам, говорит: — Ваш боевой товарищ проявил в бою незаурядную храбрость, находчивость и сноровку. Эти солдатские качества всегда достойны уважения.
Командующий снова усаживается на нары между двумя солдатами:
— Теперь, товарищи, я хочу посоветоваться с вами, как нам быстрее и с меньшими потерями переправиться на правый берег Днепра…
Мне известно, что план форсирования уже утвержден Ставкой. У меня есть приказ, где указано место и точное время наступления. Бригада переправляется одновременно с 240-й стрелковой дивизией Героя Советского Союза полковника Уманского. А командующий фронтом, талантливый полководец, пришел к бойцам советоваться! И в этом сила нашей армии. Для советского генерала солдат не пушечное мясо, не «скотина в серой шинели», а боевой товарищ…
Пока я размышляю, Ватутин продолжает развивать свою мысль:
— Надо прямо сказать, переправочных средств у нас очень и очень мало. И готовить их времени нет: каждый час отсрочки форсирования на руку врагу. Значит, идти надо сейчас же, использовать для переправы все, что попадет под руку: доски, бревна, пустые бочки, конечно лодки, если бы их удалось отыскать…
— А что, если сено использовать? — спрашивает один из бойцов. Он рассказывает, как однажды на его глазах разведчик переплыл реку на плащ-палатке, набитой сеном.
Ватутин оглядывается на меня:
— Товарищ полковник, пошлите машину за сеном или соломой. Опыт разведчика нам пригодится.
Командующий встает, благодарит бойцов за беседу. Уходя говорит:
— Я не прощаюсь. Сегодня еще встретимся на берегу.
Наблюдательный пункт командующего фронтом всегда вблизи переднего края. Через несколько дней, после форсирования Днепра, его также перенесли на плацдарм севернее Киева, в село Ново-Петровцы, по существу, в боевые порядки войск. Постоянное присутствие в войсках Николая Федоровича Ватутина и Никиты Сергеевича Хрущева воодушевляло всех нас — бойцов и командиров, в трудные минуты придавало сил и уверенности.