Красные стрелы (Шутов) - страница 47

Сейчас, остановившись на высотке, мы любовались знакомым пейзажем. Деревня уже просыпалась, там и сям над крышами вился дымок.

Но что это? До слуха донеслись громкие голоса, плач детей, лай собак. Не пожар ли?

— В Писковатке что-то неладное, — предположил мой коновод. — Там даже стреляют!

Теперь и я слышу хлопки выстрелов.

— По коням! — подаю команду.

Влетаем в деревню. Навстречу бегут люди. Старая женщина с заплаканным лицом и разметавшимися седыми волосами в отчаянии протянула к нам руки.

— Сыночки милые, что же это делается? Убили моего Федю!

— Кого? — переспросил я, сдерживая нетерпеливого коня.

— Сына моего, Федю Матвеева.

Вот как! Убит председатель только что созданного колхоза.

Совсем недавно, буквально несколько дней назад, я присутствовал здесь на организационном собрании колхозников. Тогда-то Матвеева и избрали председателем.

Подкулачники решительно выступали против его кандидатуры. Один из них, повторяя явно чужие слова, заявил:

— Федя, конечно, парень хороший. И заслуги перед Советской властью у него большие: партизаном был, на Деникина ходил, ранение получил. Но председателем — молод еще, да и с грамотой у него не очень… Человек я прямой, вы меня знаете. Я так разумею: тут человек опытный нужен, с хозяйственным глазом. Не знаем еще, что и как в колхозе получится, — дай бог, чтобы ладно было. А если неладно? Федя что теряет? Ничего: пять кур да козу дохлую? Председателем нужно такого, у которого добро есть. Одно его неспокойствие, братцы, нам на пользу пойдет.

— Кого, Ефим, предлагаешь? — спросила женщина из президиума. — Случайно, не Макаровича, Малину?

— Его. Он богатый человек, братцы, это правда. Зато за Советскую власть стоит и с понятием человек, хозяйственный.

Поднялся шум. Люди требовали удалить подкулачника с собрания и голосовать. Матвеева избрали председателем.

И вот молодой председатель зверски убит выстрелом в голову. Его тело лежит в сельсовете на длинном обтянутом красной материей столе. Убийца, кулак Малина, пойман и сидит в соседней комнате. Лицо бандита неподвижно, будто окаменело. Только короткие, согнутые на жилете пальцы дрожат и беспрестанно теребят пуговицу.

— Товарищ командир, я не виноват, — то и дело обращается ко мне Малина. — Федя вырос на моих глазах, разве я стал бы…

— Из района приедут — разберутся.

— Товарищ командир, я не виноват. Стрелял другой…

— А карабин у тебя нашли?

— Подбросили…

— Потерпите. Разберутся. Не виноват — отпустят.

— Товарищ командир, я честный труженик, никого пальцем не тронул. Спросите у людей…

Поворачиваюсь к окну. Собравшаяся у сельсовета толпа гневно шумит. Многие требуют выдать им кулака. Слышатся возгласы: