В самом деле «тридцатьчетверки» повели огонь с коротких остановок. И тут же две вражеские машины окутались черными клубами дыма, сквозь который с трудом пробивались багровые отсветы пламени.
Но и у нас уже потери. Одна машина горит, другая беспомощно завертелась на месте с перебитой гусеницей. Теперь дерутся девять танков против двадцати четырех. К тому же по нашим ведет огонь вражеская артиллерия.
Рудков говорит:
— Прикажите танкам зайти левее. По своим немцы стрелять не будут.
Через некоторое время наши вынуждены отойти. А три вырвавшиеся вперед и подбитые машины остаются в логове врага.
В бинокль видно, как на них забираются вражеские солдаты, стучат по броне прикладами, безуспешно пытаются открыть люки.
Опять потери! Не вернутся к нам старшины Бандура, Валуйко, сержанты Степанков, Мартиросян…
Но что это? Немцы вдруг забегали, начали подносить к танку Валуйко траву, бумагу, щепки. А потом подожгли.
— Смотри, товарищ Шутов, — с дрожью в голосе говорит комдив, — фашисты сжигают живьем твоих танкистов. Если бы экипаж погиб, они не подожгли бы танк. От злобы это: видно, бойцы отказались выйти и сдаться в плен, вот немцы и решили выкурить их.
Еще сильнее прижимаю бинокль к глазам, смотрю и жду. Огонь разгорается, охватывает всю машину, а люки так и остаются закрытыми. Сколько мужества, силы нужно иметь, чтобы вынести такую пытку огнем и все-таки не сдаться врагу!
15
Я стряхнул с себя дрему и открыл глаза. Сквозь купол листвы, нависшей над головой, весело подмигивали уже тускнеющие звезды. Было темно. Луна зашла, а проглянувшая на востоке полоса зари пока не в силах разогнать ночной мрак.
Прошло еще двое тяжелых суток. Враг не прекращает атак. На флангах стрелкового полка, который батальон поддерживает, ему удалось потеснить наших соседей и выйти нам в тыл. Полку пришлось задействовать резерв и занять круговую оборону.
Накануне вечером я прошелся по окопам стрелковых подразделений — в них осталось совсем мало бойцов. Вышло из строя большинство командиров.
По ожесточенной стрельбе на востоке мы чувствуем, что наши близко. Но если сегодня они не прорвут кольцо окружения, то нам трудно будет продержаться.
Обуреваемый тяжелыми раздумьями, направляюсь к ручью, чтобы холодной водой окончательно прогнать усталость. На полпути меня догоняет связной ст командира стрелковой части младший лейтенант Нечаев.
— Товарищ капитан, командир полка просит помощи. Фашисты опять зашевелились. Надо ждать очередной атаки.
— Хорошо. Передайте, через пять минут будем.
Нечаев не понимает меня. Объясняю, что все танки наши подбиты и мы можем помочь только карабинами.