— В Москве продают фиалки! Понимаете, что это значит? — спрашиваю у нее.
— Понимаю, — глаза девушки блестят. — В Москву пришла весна.
Катюша рассказывает о письмах Метельского. Он сообщает, что поправляется. Недели через две его, очевидно, выпишут.
— Очень боится потерять с вами связь и жалуется, что на последние письма вы не ответили.
Мой ответ где-то затерялся. Решаем, что в дальнейшем переписка между мной и Юрой будет идти через ее госпиталь. Чтобы окончательно успокоить девушку, говорю:
— А как только выздоровеет, немедленно заберу его к себе.
Реакция обратная ожидаемой. Катюша бледнеет.
— Хотите, чтобы он остался в тылу?
— Нет, — девушка смотрит на меня задумчивым, невидящим взглядом. — Хочу, чтобы с ним ничего не случилось.
Ее неожиданно начинают душить слезы.
Она по-настоящему любит молодого танкиста!
До отхода поезда остается еще несколько часов, и мне хочется провести их с Катюшей. К счастью, у нес тоже есть свободное время. Решаем прогуляться по улицам.
Идем. Я смотрю на хрупкую фигурку попутчицы и удивляюсь: как такая могла воевать, даже награду имеет. Видимо, подвиг совершила.
— Кстати, — спрашиваю, — Катюша, расскажите, как вы медаль заслужили.
— Пустяки, — девушка краснеет. — Боюсь, вам это будет неинтересно.
— Отчего же?
После долгих уговоров все же соглашается поведать о своих фронтовых делах.
Полк, в котором она служила, попал в окружение.
Одиннадцать дней отражал атаки превосходящего противника. Большинство бойцов погибли, в строю остались единицы. Убиты командир полка, комиссар, начальник штаба, врач медсанбата. Старший лейтенант, командовавший остатками полка, Катюшу все в тыл прогонял.
— Тыл, — грустно усмехнулась девушка. — А где он тыл, когда и спереди, и сзади, и с боков стрельба идет, со всех сторон немцы наседают?
На одиннадцатые сутки на горстку измученных боями и голодом людей навалились танки.
Катюша чудом спаслась, только потеряла сознание. Пришла в себя поздно ночью. Стояла жуткая тишина. Вокруг мертвые лежат.
Хотела встать — левая нога побаливает. Сняла сапог, а в нем кровь. Ранение, правда, легкое, пуля задела икру, но крови потеряла много.
— Перевязала себе рану и поднялась. А куда идти, понятия не имею, — призналась Катюша. — Темень такая, ну прямо хоть глаз выколи.
В общем, забралась она под кузов разбитого грузовика и решила дождаться утра. На рассвете услышала стон. Оказалось, жив еще молоденький танкист, который в день окружения, раненный, приполз к нашим окопам и потом находился в медпункте. Когда девушка нашла его, он открыл глаза, улыбнулся: