Моя душа под потолком
С моим полком, с моим полком
Иван Демьян
Нескончаемым муравьиным потоком они шли в неизвестность. Сотни людей в лохмотьях, со следами сажи на лице, ссадинами на теле, с перевязанными ранами, детьми на руках и плечах, с волдырями на босых ногах. Странный караван, везущий вперед лишь один товар — свои жизни, шагал вперед. В толпе ощущалась атмосфера напряженности, никто не переговаривался, о смехе речи не шло. Эмоций у идущих не было, каждый смотрел под ноги и редко кто — по сторонам.
Да и смотреть особо было не на что. Окружающая людей картина разрушений намертво въелась в память, в мельчайших подробностях вставала даже под плотно закрытыми веками. Лабиринтом окружали разрушенные стены, раньше они были частью чего-то большего — дома или филармонии, ресторана или жилого комплекса из многих тысяч квартир. Частью безмятежного и застывшего во времени города и сильного, но мрачного региона. «Мы ничего не значим в рамках тысяч километров большой страны», — возможно, так думали стены, оставаясь частью системы и взаимодействуя с другими элементами. По-настоящему они перестали что-то значить только сейчас, когда стали препятствиями или укрытиями, но не частью домов.
Он медленно хромал по сухой потрескавшейся земле, выжженной не знающим милосердия солнцем. Оно было поистине безжалостно, стремилось превзойти самих людей в жестокости по отношению к этому клочку земли и его обитателям. Подошвы ног давно загрубели, и раскаленная, словно в аду, почва почти не причиняла неудобств. Левая нога волочилась, приходилось придерживать штанину рукой, подтягивать ее. К счастью боль успела утихнуть за долгое время, прошедшее с момента его ранения. Сколько здесь калек? Подняв голову и осмотревшись, а это он делал каждые пару дней, бродяга не разглядел в серой потрепанной толпе ни одного здорового человека. Рядом топали отягощенные бытием люди, ничем не отличавшиеся от него.
Однако хромой бродяга с обветренным и грязным лицом старался держаться подальше от остальных и идти поодаль, не в общем потоке. Он понимал, что принадлежит к другой касте и ему не место среди этих людей. Но по чьему-то жестокому замыслу хромой волочился вместе с ними, испытывая сразу два противоположных чувства по отношению к отверженным — высокомерие и стыд. И не мог определить, чего же в нем больше.
Долгий, бесконечный путь. Если у дороги нет конца, то должно быть хотя бы начало. С чего все началось у тебя, хромой? Что-то заканчивается, но что-то и начинается, это известно всем.