В моей душе в этот черный день произошло опустошение. Смерть находилась не так далеко, как раньше. Она летала рядом, широко раскрывая свои клещи, люди гибли каждый день, знакомые и незнакомые. И не хотелось думать о том, что это только начало, что будет больше жертв, больше крови.
Мы с Костиком простояли во дворах пару часов. К нашему счастью, больше в тот день город не бомбили. Понятно было, что делать здесь больше нечего и мы, попрощавшись, разошлись. Я шел вниз мимо русского драмтеатра на остановку. Как меняется город и привычные места. В последний месяц, после захвата ополченцами Луганской администрации и размещения там базы Болотова, приходилось часто бывать здесь на пресс-конференциях. Выступление лидеров самопровозглашенной республики собирало много журналистов. В основном, российских. Бывали там каждый Божий день, в жару и дождь, ждали рядом со зданием, курили возле урн под каштанами. Как раз там, где прошлась огненная завеса истребителя… Мы могли быть внутри на третьем этаже, в том кабинете. Впрочем, на следующий день я там и оказался. Удивительно, но некоторые стекла уцелели, хотя в кабинете было много мусора, осколков и камней…
Остаток дня я не помню. Добрался домой на съемную квартиру в автоматическом режиме. Наверное, шеф еще попросил поработать из дома. Наверное, говорили с Леной, рассказывал ей обо всем, что случилось, что-то обсуждали.
Один из самых ужасных дней подходил к концу. Прохладный вечерний ветерок был таким же, как и в другие дни. Второго июня, после всех взрывов, автоматных очередей, раненых, убитых, плачущих, я понял, что отныне война станет правилом. И уже отсутствие обстрелов и погибших будет восприниматься как что-то из ряда вон выходящее. Я закрыл глаза, наслаждаясь прохладой квартиры, Лена мерзла. Я подвинулся к ней ближе и обнял. Она дрожала.
Люди все хотели понять, где война
и что в ней гнусного…
Она в страшном одиночестве того, кто сражается, и того, кто остается в тылу,
в позорном отчаянии, охватившем всех,
и в нравственном падении,
которое со временем проступает на лицах.
Наступило царствие зверей.
Альбер Камю
Весна проходила для Ксюши тяжело. В этот светлый период у нее, независимо от положения дел в личных отношениях, неизменно была депрессия, приводившая к нервным срывам, а порой и болезням. Сейчас же было особенно худо, потому что на носу — защита диплома и выпуск. Выпуск во взрослую жизнь.
Она давно открыла для себя все прелести жизни без родителей, поскольку жила и училась в Луганске уже пять лет. Мама и папа остались на севере области, но всячески помогали и поддерживали дочь. На втором курсе они купили Ксении квартиру. Небольшую и уютную.