Онки приподнялась, превозмогая боль. Ощущение собственной неуязвимости напрямую связано с концентрацией адреналина в крови, и поэтому теперь, когда азарт драки угас, беспомощность и слабость обрушились на неё лавиной; помятые ребра жгло под влажной от пота футболкой, в носу хлюпала кровь, костяшки пальцев помнили каждый нанесенный удар.
Кора Маггвайер молча помогла ей встать.
— Почему ты заступилась за меня? — спросила Онки. Ей было мучительно стыдно за свою беспомощность, особенно перед девчонкой, с которой ей случилось подраться в прошлом, хотя теперь Онки уже сомневалась в том, что тогда Кора делала это в полную силу: ведь если сегодня ей удалось пусть не раскидать, но хотя бы подержать в напряжении отмороженную шайку Мидж, то она кой-чего стоит…
— А как мне следовало себя вести? — спросила музыкантка с грубоватой насмешкой, — Стоять и смотреть как тебя бьют? В следующий раз я так и поступлю.
— Да нет… Я не то хотела… — сдавленно пролепетала Онки, — Спасибо.
— То-то же, — сказала Кора примирительно, — а то мне мои кости тоже не даром достались. И обидно рисковать их целостностью ради всяких задир с болезненным самолюбием.
Онки грозно шмыгнула расквашенным носом.
— А разве не так? Помнишь из-за чего ты в прошлом году со мной сцепилась-то? Нет? В том и дело. …Повода не было. Так. Выскребли из-под ногтя.
Онки действительно уже не помнила, как не помнила она и остальные девяносто пять процентов причин своих драк; сегодняшняя, пожалуй, оказалась тем редким исключением, когда Онки пришлось честно защищаться; обычно же аномально высокий коэффициент агрессивности попросту требовал внимания к себе: желание впечатать куда-нибудь кулак было продиктовано природной необходимостью, и уж если подворачивалось хоть какое-нибудь относительно правое дело, за которое следовало побороться, то грех было этим не воспользоваться.
— Так если ты меня недолюбливаешь, то почему защищаешь? — не унималась Онки, — ведь если мы с тобою однажды чего-то глобально не поделили, стало быть, мы враги?
— Только в том случае, если нам обеим всё ещё нужно то, чего мы не поделили, — иронично изогнув бровь, отвечала ей собеседница.
Онки тут же вспомнилась сцена в столовой: разгневанная Кора, изумленные лица, повернутые в одну сторону, точно множество экранов с идентичным изображением в гипермаркете электроники, Лопоух с пятном вишнёвого компота на груди, будто застреленный или проколотый насквозь шпагой…
— Но ведь ничего не забывается, и вряд ли ты будешь относиться к кому-либо с прежней симпатией после того, как он пропишет тебе в челюсть?