Онки Сакайо нетерпеливо протискивалась среди галдящей малышни и застенчиво пропускающих её ребят постарше ближе к электронному буфету. Краем глаза она заметила любимую потеху старшеклассниц, наставника Макса, прыщавого двадцатидвухлетнего студента с большими оттопыренными трогательно пушистыми ушами. Он гордо фланировал между рядами столиков в элегантном чёрном пиджаке, расколотом посередине ослепительным клином безупречно белой рубашки, аккуратно застегнутой на все пуговицы. За глаза весь Норд величал беднягу Лопоухом, а те, кто посмелее, больше, конечно, девчонки, иногда даже отваживались произносить эту кличку в его присутствии. Макс, не обделенный ни терпением, ни великодушием, не торопился обидчиц карать, только рассеянно моргал своими добрыми карими глазами и умиленно улыбался, вероятно, он полагал, что внимание противоположного пола пусть и в таком виде — великий дар, и принимать его всегда следует благодарно.
Рассказывали, будто Коре Маггвайер из десятого музыкального однажды удалось так прижать Лопоуха в уголке гардероба, что после этого при каждой встрече с нею он неизменно краснел; осмелевшая старшеклассница несколько раз ещё пыталась остаться с ним наедине где-нибудь в укромном местечке, но он искусно избегал подобных неловких ситуаций, а потом недвусмысленно дал девушке понять, что не намерен пятнать свою репутацию, и если она рассчитывает на какое-либо развитие отношений, то должна предложить помолвку… Было бы вполне закономерно и логично, если бы на этом всё закончилось. Нападение в гардеробе изначально задумано было Корой как не слишком добрая шутка, но, судя по всему, дело зашло чуть дальше намеченной черты… Вокалистка, первая гитара и идейная вдохновительница подросткового ансамбля «Птицы» прекрасно понимала: помолвка — весьма серьезный шаг, для этого нужны деньги, ответственность и, наверное, чувства гораздо более глубокие, чем те, что подвигли её в душной тесноте гардероба, ощупью пробираясь среди вешалок и поминутно утыкаясь в пахучие воротники осенних пальто, торопливыми жадными прикосновениями воровать чужое тепло, взволнованное учащенное дыхание и нежный бабочковый трепет маленькой жилки под тонкой чуть влажной кожей на шее… Кроме того, некоторые ребята замечали, как возле главных ворот неказистый на вид наставник Макс садился в чей-то дорогой автомобиль, а когда в Норд читать популярный курс древней истории приехала сама Ванда Анбрук, знаменитый профессор из Объединённого Университета, Макса видели с нею в парке. Впрочем, немногочисленные свидетели даже если бы очень захотели, не смогли бы пришить пышного шлейфа сплетен к этому наблюдению, ибо профессор Анбрук даже не пыталась взять юношу под руку — это была дружеская прогулка, не более — они шли бок о бок по красиво подсвеченной погасающими красками октября центральной аллее и о чём-то тихо говорили…