А она, оказывается, собиралась просто подремать в кресле!
Неужели он совершенно не кажется ей привлекательным? Эта мысль задела его, и Малколм решил сам проявить активность. Может, она просто стесняется? Он привстал на постели, намеренно столкнув одеяло со своего плеча так, чтобы это выглядело как будто оно соскользнуло само, он хотел еще разок продемонстрировать ей, как бы ненароком, какая у него кожа… Лилейная, лепестковая.
— Тебе там точно удобно? — спросил он, кокетливо взмахнув длиннущими ресницами.
Ироничная ухмылка тронула ее узкие губы.
— Вполне, — ответила она, как ему показалось, с тонкой насмешкой, — не стоит так за меня переживать.
Малколма точно жаром опалило; он ни секунды не сомневался в том, что она всё поняла… И этот отказ, ироничным полунамеком, показался ему отчего-то таким унизительным, что он не смог сдержать обиды:
— А ты, я смотрю, идеальная охрана, — попытался съязвить он, натянув одеяло до подбородка, — не собираешь объедки со стола своей хозяйки…
В ответ на это она поднялась с кресла, подошла к кровати и присела на корточки у изголовья.
— Тот, кто был на войне, отлично знает цену объедкам, — произнесла она со спокойной улыбкой, на этот раз в ее словах не было совершенно никакой иронии, они прозвучали как никогда серьезно, и невыразимая глубина открылась в них Малколму, — почему не доесть, особенно если вкусно… Мы ведь не гордые, — она протянула руку и взяла юношу за подбородок, почти так же как когда-то Афина, только гораздо бережнее, повернула к себе его лицо и, глядя прямо в глаза, добавила с неожиданной нежной грустью:
— Только ты — это не объедки…
— Я совсем не хочу спать, — виновато прошептал он в ответ, — посиди со мной, просто посиди.
Они проговорили до самого рассвета, выпили в номере по порции кофе со сладким ликером и кокосовой стружкой, как она любила, но несмотря на это по дороге в Норд Малколм задремал на заднем сидении такси, положив голову на плечо строгой девушки в черном пиджаке, с которой он чувствовал себя в совершеннейшей безопасности, словно в раю или в материнской утробе…
Он плохо помнил, как перекочевал из такси на потертый диванчик в наблюдательной будке при входе в корпус общежития, все происходило в непреодолимой сладкой дреме; сквозь сон он слышал, как девушка в черном что-то тихо объясняла коменданту, шуршала бумагой, заполняя какие-то бланки. Потом исчезли все звуки и даже мягкий свет, просачивающийся сквозь веки: Малколм спал по-настоящему, глубоко и спокойно, ему казалось, что девушка, у которой он даже не спросил имени, до сих пор рядом, и теперь она уже никогда не оставит его…