Сдержаться оказалось просто невозможно.
С Малколмом случилось то, чего он боялся с самого начала чудовищного ритуала «принятия позора». Он рассмеялся…
Величавое молчание коврового зала вытеснил в углы задорный молодой смех, наверное, впервые прозвучавший в этих стенах.
Малколм начал смеяться и никак не мог остановиться. Он смотрел вокруг — строгие позы, постные лица, официальные бумаги с гербовыми печатями — с каждой секундой ему становилось только смешнее…
Секретарь, который вел протокол, положил ручку. Ходили слухи, будто Аманда Крис спит с ним, а он всё плачет и требует, чтобы она развелась со своим мужем; по этой причине он то рвет отношения, то вновь возвращается, а она который год кормит его пустыми обещаниями честного брака.
Малколм продолжал смеяться.
— Истерика, — деловито объявил вполголоса психолог, — я же не раз говорил уже вам, госпожа директрисса, что пора заканчивать с этими разборами полетов, они травмируют подросткам психику.
— Я подумаю об этом, — бросила Аманда Крис, вставая.
Она снова глянула на часы и уверенным шагом направились к выходу. Секретарь проводил ее большими грустными глазами.
— Заседание окончено, — провозгласила, оставшись за главную, её заместительница, госпожа Кролло.
Все поднялись со своих мест, зашелестели бумагами. Воспользовавшись этой заминкой, Малколм подбежал к смотрителю общежития, осторожно тронул его за плечо, и, просительно заглянув в глаза, шепнул ему:
— Прошу вас, пожалуйста, не увольняйте старого вахтера…
Сказал так и помчался к двери. Ему представилось в этот момент как большие черные птицы окружили старого седого воробья, клюют его со всех сторон и хлопают крыльями.
— Совсем стыд потерял, — покачал головой классный наставник, — ну ничего… я с ним еще поговорю.
После скандала с прогулянной ночью количество поклонниц Малколма ощутимо увеличилось, и многие из них стали теперь гораздо смелее: мысль, что при должной напористости они могут получить нечто весьма лакомое, придавала им решимости.
Юношу продолжали задаривать мягкими игрушками, которым уже в небольшой комнате не находилось места — ими набит был шкаф, они громоздились в углах, на полу, сидели на столе, на стульях и даже пробрались в ванную.
Малколму писали и звонили, приходили и ошивались под окнами.
«Какое счастье, — думал он иногда, сидя на широком подоконнике и глядя вниз, — что девчонок не пускают в мальчишескую общагу! Вот ад начался бы, если бы они поднялись ко мне сюда и стали барабанить в двери!»
Ему не было до них никакого дела. Пусть стоят-мерзнут, если им это так нравится. Отныне Малколм мог думать только об одной девушке. Каждое утро он с надеждой открывал свой электронный ящик, надеясь найти там письмо с неизвестного адреса.