— Лучше бы я этого не слышал, — устало сказало Огастас. — Какого черта ты сделал ей предложение, послав официальное письмо? Я думал, ты хочешь сотрудничать с ней.
— Именно. И должен признать, никак не ожидал такого решительного отказа.
— А ты думал, что она тут же бросится в твои объятия.
— Я ожидал, что она, по крайней мере, подумает над моим предложением.
— Что она и сделала, — сухо бросил Огастас. — Когда будут рассматривать петицию о твоем отстранении от власти?
— Через неделю, если дядюшка соберет необходимое количество голосов. А он близок к тому. — Петиция основывалась на одном из законов Лизендаха, не приводившимся в исполнение более трехсот лет и гласившим, что можно отобрать корону у монарха, который достигает тридцатилетнего возраста и не желает жениться и обзаводиться наследником.
— Тебе нужен план Б.
— У меня есть план Б, и он предусматривает личную встречу с твоей сестрой.
— Ты ведь слышал, что она сказала. Ей не интересно твое предложение.
— Ты предпочтешь, чтобы она связалась с каким-нибудь конюхом или распутным киноактером? — заскрежетал зубами Тео.
— А чем ты лучше? Тео, прислать ей такое письмо, черт бы тебя побрал. Разве ты не мог переговорить с ней лично? Мне казалось, что она тебе небезразлична. Если честно, я думал, что ты питаешь к ней больший интерес, чем к кому-либо, иначе я бы никогда не поддержал твою идею с этим браком.
— Она в самом деле небезразлична мне.
Тео считал Мориану идеальной будущей королевой Лизендаха, уравновешенной, компетентной, разбирающейся в вопросах политики и невероятно красивой. Он годами тянул с женитьбой, но теперь Мориана, принцесса Арунская, была свободна.
Ее злила ситуация, в которой она оказалась, но ее гнев не мог сравниться с тем, что испытывал Тео при мысли, сколько времени они потратили впустую.
— Твоя сестра жертвовала собой ради человека, который не хотел ее, и ты — во-первых, как брат, а уже потом как король — ничего не сделал, чтобы расторгнуть эту помолвку. Все эти годы она ждала и ждала, чтобы потом ее самооценка разбилась о холодное безразличие. Разве ты заботился о ней? А Казимир, черт бы его побрал? Ни один из вас не отнесся к ней с должным вниманием. Может, я не буду любить ее так, как ей того хочется. Если честно, я никого и никогда так не любил. Но, по крайней мере, я заметил ее существование.
Огастас молчал.
— Но ты промахнулся с предложением в письменной форме, — наконец ответил он.
— Похоже на то, — процедил Тео.
— Советую тебе дать ей немного остыть прежде, чем предпринимать дальнейшие шаги.
— Ни за что. И я не могу понять, почему ты никогда не даешь своей сестре выйти из себя?