— Но он действительно был очень болен? — уточнил Джонс.
— Да, он так стонал, — подтвердила миссис Пайк. Ее лицо снова прояснилось. — Никогда не слышала, чтобы кто-то так стонал. И еще он кричал, до самого конца. Кричал, да еще как! Словно резали свинью.
— Ясно, — кивнула миссис Брэдли. — И вы решили позвать врача?
— Матушка Флюк пыталась помочь ему, но старый дьявол был силен, слишком силен для нее.
— Что за старый дьявол? — взволнованно воскликнул Джонс, решив, что она говорит об убийце.
— Тот, что терзал его изнутри и заставлял кричать и стонать. Я позвала миссис Флюк, но она ничего не могла сделать. Сказала, что я должна вызвать доктора, иначе будет плохо. А доктор заявил, что надо было вызывать его раньше.
— Ваш муж действительно был очень плох? — сочувственно промолвил писатель.
Миссис Пайк покачала головой:
— Хуже не бывает. Но когда доктор пришел во второй раз, от него уже не было ни слуху ни духу.
— Черт возьми, но как такое могло произойти?
— Вы правы, сэр, его взял черт, — подтвердила миссис Пайк, и на ее губах появилась жутковатая улыбка. — Пайк был великий грешник, и старый дьявол в конце концов его забрал. Он точно испарился, а доктор все бурчал и возмущался, будто я могла удержать его, если бы хотела. Ну да, как же! А он взял и исчез, и потом, когда мистер Хэнли внезапно умер после операции, Пайк уже мало кого интересовал. Ему сделали операцию, но его нельзя было спасти, и в тот же вечер он и Пайк вместе плясали вокруг сатанинского дерева, потому что старуха Флюк видела их в свое темное стекло, да-да! А другие не видели ничего, разве что двух крестьян, грузивших репу в старую тележку, — потому что сатана принимает любой облик, какой пожелает.
Вернувшись в дом, Джонс и миссис Брэдли обменялись взглядами.
— Ну, что вы думаете? — спросила она.
— Все ясно. Когда миссис Миддлтон умерла, Миддл-тон совсем спятил и убил беднягу Пайка, а Флюк и Пэшен обо всем разнюхали. Они стали шантажировать Миддлтона, и тот уехал, а поскольку все были уверены, что он умер в результате операции, никто его не хватился. Миссис Пэшен сделала своего мальчишку Миддлтоном, а малыша Миддлтона подсунула миссис Пайк, и вот теперь Хэнли снова дома.
— Хм, — протянула его собеседница.
Она хотела что-то добавить, но в комнату вошла миссис Пэшен, и миссис Брэдли ограничилась тем, что продекламировала:
— «Вот этот лик, что тысячи судов гнал в дальний путь, что башни Илиона безверхие сжег некогда дотла!»
— Вопрос в том, — продолжил Джонс, когда миссис Пэшен убрала со стола, — как ему удалось заманить его в свой дом, чтобы совершить убийство?