Взгляд незнакомца чуть задержался на правом рукаве куртки. Смотри-смотри, подумал Женька, вряд ли тебе от этого будет намного легче. Ты ведь не знаешь, что я от рождения левша.
— Вы Евгений Зырянов?
Так, хорошо, что за спиной хоть какая, но машина, можно к ней прислониться, чтоб не упасть от неожиданности.
Мужчина вынул руку из кармана. Пачка «Явы». Протянул ее Женьке:
— Угощайтесь.
Тот сделал шаг навстречу, все еще готовый к нападению, собранный, сгруппировавший нужные мышцы. Взял сигарету.
— Вам поклон от Олега Ивановича Макарова.
Женька чуть кивнул.
— Мы не нашли пока Пилявина, — мужчина щелкнул зажигалкой, поднес огонь к лицу Женьки, потом закурил сам. — Но не думаем, что теперь он сюда сунется. Во всяком случае, мы постарались сделать так, чтобы он понял это.
— А если не поймет? — Женька жадно глотнул дым и только теперь чуть расслабился.
Мужчина холодно улыбнулся:
— Будем растолковывать. Мы — со своей стороны, вы — со своей. И без всяких церемоний. Спецназ, да еще разведка, краем уха слышал, — его улыбка стала теплей, — не очень любят церемониться, так? Особенно с негодяями.
«Форд» бесшумно и очень ловко ухитрился развернуться на узкой дороге, мужчина подмигнул Женьке, сунул ему в руку пачку сигарет, сел на заднее сиденье, и через минуту серебристая машина исчезла, будто ее и не было.
Музыкант, мышкой затаившийся в кабинке во время Женькиного разговора с незнакомцем, теперь приоткрыл дверцу, поинтересовался:
— Чего они хотели?
— Хотели угостить меня сигаретой. Из Москвы для этого приехали.
Хозяин «Таврии» помолчал, понял, что Женька не намерен с ним разговаривать, и задал очередной вопрос:
— Ну а что же мне делать?
— Учить детей музыке.
— Я по поводу Леси Павловны.
— Лучше не давать повод для того, чтоб в следующий раз из Москвы приехали намылить шею тому, кто сюда по ночам ездит.
— Я ведь все объяснил, у меня нет плохих мыслей, Леся Павловна даже не знала, что я приеду, вы верите этому?
— Верю. Пусть она никогда и не знает об этом — мой совет.
«Таврия» долго пятилась задом, развернулась, только добравшись до развилки, но потом поехала шустро.
Женька направился к дому, уже открыл калитку, когда навстречу ему с крыльца спустился Павел Павлович:
— Ты не против по пять капель пропустить, а?
— Так мы весь вечер это и делаем. Филипповна уже ругается, наверное.
— Нет, теперь она ругать не будет. Она понимает, я же на радостях пью. У дочки все нормально вроде образуется, и у внука, понятно. Олег Иванович серьезным человеком оказался, не отрекся от ребенка, и нас уважает.
— Ну, за него можно выпить.