— Ты прав, Толик. Познакомь меня со своими, я с удовольствием помогу вам всех этих Бенов на чистую воду вывести.
— Бена? Бронислава Евгеньевича? А вот его трогать как раз не надо.
Макаров скривился:
— Потому что на работу взять обещает? Лучший свой ларек доверит? И товарищей из органов у себя пристраивает?
Шиманов чуть нахмурился, рассердился, видно, на себя и ответил:
— Все не так просто. Через пару дней на трезвую голову об этом поговорим, а сейчас давай наполним наши рюмашки.
— По последней, — сказал Макаров. — Мы уже не о женщинах, а о службе и политике речь повели. Значит, упились.
— Хорошо, по последней. Твое здоровье!
По пути домой Макаров, воровато оглянувшись, зашел в универсам, почему-то испытывая неловкость, словно при покупке презервативов в аптеке, взял две бутылки испанского вина, несколько огромных кистей винограда, коробку конфет. Ему показалось, что кассирша догадливо ухмыляется, выбивая чек, и он старался не смотреть не нее.
Уже у входа в заброшенное, без оконных рам и двери, помещение Зырянов попробовал-таки освободиться от опеки конвоира, но тот оказался начеку. Ушел от Женькиного удара ногой, воспользовался тем, что спецназовец потерял равновесие, и сбил его на землю. Тотчас поставил пистолет на предохранитель, убрал в карман.
— Вижу, ты не профан, но и я не вчера из яйца вылупился: спецподготовка за плечами. Не рискуй больше с одной рукой чего-нибудь добиться. Не знаю, есть ли у тебя оружие или нет, но у меня, как ты видел, есть, и очень даже неплохое. Выстрела никто не услышит, только мне незачем тебя убивать, как и тех, кого ты тут охраняешь.
Женька поднялся с земли, уверенный, что больше ударов от незнакомца не последует.
— Зачем же ты меня тогда караулил? Услышал в автобусе, что я пойду провожать девочку, и решил встретиться со мной, так?
Пилявин включил маленький фонарь, узкий луч света остановился на тюках старой соломы, сваленной у стены помещения:
— Так, естественно. А зачем — это в двух словах не объяснить. Потому и привел тебя сюда. Придется тебе присесть и послушать.
Пилявин начал рассказывать.
До недавнего времени он служил в той конторе, где хоть погон не носят, но субординацию блюдут. Попасть туда непросто, а вот вылететь — запросто. Он вылетел.
— Так получилось, что обвинили меня в пособничестве дружку. Я уж было хотел доказать, что они ошиблись, да еще один… — Пилявин сделал небольшую паузу, видно, подбирал слово. — Еще один дружок, сука, как я теперь понял, вмешался. «Все равно не отмоешься, так хоть других не топи, я тебе работу найду…». Он моим непосредственным начальником в этой конторе был, и я только недавно понял, что утечка экономической информации — его рук дело. Он вообще в той конторе засланный казачок. На других, иуда, работает, своих с потрохами сдает. Но это я задним умом все понял…