Ближе к вечеру Олега потянуло к телефону: ему захотелось позвонить Наташе. В баре красовалась бутылка вина, в холодильнике лежал виноград, оплывшая свеча в подсвечнике — куда бы он ни взглянул, все напоминало ему о вчерашней гостье. Казалось, в воздухе витает еще даже запах сладковатых духов. Олег подошел к окну в спальне, чтоб открыть форточку. На подоконнике, в пепельнице, остались окурки со следами губной помады. На кровати подушка хранила отпечаток ее головы.
Олег бы, наверное, уже позвонил, но у телефона стояла фотография его сына. У мальчишки был суровый недетский взгляд.
Макарову ничего не оставалось, как одеться и выйти на улицу.
Тихий чистый воздух тоже как бы запах духами, но Олег вскочил в переполненный автобус, где нафталин теплых одежд смешался с парами бензина. Мысли о Наташе тотчас пропали.
Макаров решил еще раз навестить Кобозева.
Теперь дверь ему открыла худая печальная женщина, через силу улыбнулась:
— Олег Иванович? Проходите. Мы с Мишей только что о вас говорили.
— Как он? — тихо спросил Макаров.
Та чуть пожала плечами:
— Неважно. Опять выпил лишнего. На кухне сейчас сидит.
Кобозев появлению Макарова, кажется, не удивился. Поздоровался и сразу же поставил перед ним чистую рюмку.
— Ты по какому поводу меня вспоминал, Миша?
Комбат скривился:
— По нехорошему. А может, и по хорошему. Не разобрал еще. Вот сейчас вмажем по стопке…
— Я пить не буду.
— А я буду. И мне, Олег Иванович, вы теперь не указчик. Хотя я вас очень уважал и уважаю, но у меня есть повод нажраться.
— И серьезный повод?
— Серьезней некуда. Звезду еще одну мне на погон бросать думают. Откупиться хотят и уволить. Погладить по головке и вытолкнуть в шею. Я жене по этому поводу сказал, что вы бы так никогда не поступили. А они — запросто.
Макаров вспомнил недавний разговор с генералом. Значит, тот все-таки прислушался к его совету.
— И я бы так поступил, Миша. Потому как только получишь очередное звание, я поздравлю тебя от всей души.
Комбат улыбнулся одной стороной рта, улыбка эта вышла болезненной:
— Вы бы не вышвырнули меня. Вы же знаете, что я за звездочки не продаюсь. И вообще, на мне рано ставить точку. За мной боевой опыт, и когда мы очередной раз пойдем на Чечню, я уже буду знать, какую тактику применять там. — Он сжал губы, как ребенок, боящийся выдать тайну. Взгляд при этом стал тоже по-детски бессмысленным.
— Тебе надо сначала вылечиться, Миша, — сказала жена, входя на кухню. — Лечь в госпиталь, отдохнуть от всего, что было…
— В психушку упрятать хочешь? Хрен вам всем! Я быстрее в петлю голову суну, чем соглашусь, чтоб меня дуриком признали! Нас всех, воевавших, списать хотят, чтоб и памяти не осталось о великом кавказском походе. Но мы не можем уйти! Не можем, так ведь, Олег Иванович? Пока не разберемся с ихней и нашей сволотой…