Так все и началось. В тот же вечер опять встретились и потихоньку влюбились друг в друга за здоровенным кувшином пива и ведерком креветок, за которые я, надо сказать, не платил.
Она была совершенно свободной. За это-то я ее и полюбил. И полюбил еще пуще, когда мы поженились и она в первый раз дала мне подержать Эми. У той такая же вольная душа, как и у матушки…
Я опять ощутил внизу спины короткую вибрацию – такую же вибрацию, которую почувствовал ранее во время заседания. Наверное, Артурас снял взрывное устройство с боевого взвода.
– Знаете, что мне сегодня больше всего понравилось? – спросил Волчек. – Вы не стали дергаться, когда почувствовали, что бомба наготове. Я видел, как Артурас ее взвел. Теперь вы понимаете, что нужно сделать, чтобы получить дочь и избавиться от взрывчатки. – Он махнул на свидетельскую трибуну. – Если я дам вам шанс допросить Бенни, о чем вы будете его спрашивать?
– Пока не знаю. Пока что в голове только то, что лежит на поверхности, – что он пытается впутать вас, чтобы самому спасти свою шкуру. Что заключил сделку с правосудием, дабы избежать пожизненного, и что к нему не больше доверия, чем к обычному тюремному стукачу.
Вереница охвативших меня мыслей вдруг уперлась в один смутный вопрос – в то, что подсознательно не давало мне покоя с того самого момента, как я прочел про это дело в газете. Волчека судили за одно-единственное убийство, убийство Марио Геральдо. Волчек стоял во главе огромной, ворочающей многими миллионами преступной организации. Если Бенни попался во время заказухи с поличным, то почему не заключил сделку получше? Почему не вывалил ФБР абсолютно все, что знал об организации Волчека как таковой, вместо одной несчастной мокрухи? Пошел бы себе по программе защиты свидетелей, жил бы втихаря на свободе, вместо того чтобы мотать серьезный срок, когда все закончится…
– Понимаете, проблема с Малюткой-Бенни в том, что эта версия несколько слабовата – если он подставляет вас из-за того, что он просто стукач, то почему же такой копеечный стук? Про убийство сказал, а про прочие ваши делишки – нет? Это придает ему определенный вес как свидетелю. А ведь мог и рассказать, как думаете? – спросил я.
Волчек с Артурасом оба хранили молчание. Я принял это молчание за «да».
– Его ведь вроде уже осудили? Я читал в «Таймс», что некий анонимный свидетель по предстоящему процессу русской мафии отбывает срок. Все, кто это прочел, наверняка поняли, что речь про вас. Сколько ему дали? Десятку?
– Двенадцать, – сказал Артурас.
– Так что же помешало ему вломить вас по полной? Все это ни в какие ворота не лезет. Почему он не сдал вас с потрохами и не вышел на свободу с новыми документами стараниями ФБР?