По ликвидации Уфимской директории 18 ноября 1918 года и передачи единоличной власти адмиралу Александру Васильевичу Колчаку как Верховному правителю России, прапорщик Карпатов оказался в рядах 1-го Волжского армейского корпуса. При отступлении Восточного фронта Карпатов отказался идти в глубины Сибири, к Тихому океану, или ещё дальше, за пределы России, в чужой и непонятный Китай, собрал дружину охотников, таких же как он, отчаявшихся идеалистов и обречённых циников, и остался вести партизанскую войну. Жестокую и беспощадную.
Отряд прапорщика Карпатова насчитывал триста штыков. Эти триста человек редко собирались воедино. Разделённые на более мелкие отряды, численностью по двадцать-тридцать бойцов, они действовали на свой страх и риск, самостоятельно выбирая цели для нападения. Команда самого Карпатова была наиболее многочисленной — семьдесят бойцов, из которых двадцать восемь были конными. Кавалеристы составляли штаб, преторианскую охрану командующего и летучую группу курьеров, через которых осуществлялась связь с остальными отрядами. Главную квартиру прапорщик Карпатов определил на дальних выселках. Значение этой точки определялась следующими особенностями — характером местности (обширные непроходимые болота), наличием единственной дороги, ведущей к выселкам и тайной тропой через непролазные топи, способной выдержать вес не только человека, но и лошади. Не последнюю роль играли также и взаимоотношения с населяющим выселки раскольниками. Раскольниками их называл прапорщик. На самом деле это были сектанты, практикующие какую-то свою собственную, мудрёную версию христианства, не чуждую толстовскому непротивлению.
В городе и вокруг него у прапорщика Карпатова имелась разветвлённая сеть тайных осведомителей. Ценность этого подполья для дела сопротивления большевикам заключалась в людях, его составлявших. Прапорщик вербовал информаторов во всех бывших сословиях бывшей Российской империи, не гнушался и деклассированным элементом.
Он умел выбирать себе помощников.
Атаман Затворник был полной противоположностью осторожному Карпатову. Атамана влекла бесшабашная вольница. Он пренебрегал тактикой и ничего не понимал в стратегии. В прошлой жизни была у Затворника немалая собственность: пятьдесят с лишним десятин земли, с десяток коров, четыре битюга, парочка орловских рысаков, сепаратор, маслобойня, паровая веялка, водяная мельница и кожевенный завод. Торговал Затворник маслом, зерном, мукой, творогом, выделанные кожи возил продавать на торгах в Нижний. Жил атаман размашисто, но счёта деньгам не забывал. Богател год от года, приценивался заняться лесоразработками, как грянула революция Февральская, а вслед за ней и октябрьская. В восемнадцатом году комбедовская босота реквизировала его добро подчистую, выгребла всё, до последнего печного чугунка. Самого атамана замышляла голь большевистская расстрелять, однако не успела. Бежал Затворник в леса, благо не было у него семьи, набрал подельников из таких же как он, обиженных Советской властью и принялся разбойничать. Держался атаман обособленно, союзников не признавал, белых и красных бил одинаково, одинаково всех ненавидел, мечтал о создании крестьянской республики без царей и комиссаров. Карпатовских, однако, не трогал, расходился до поры до времени краем, неохотно признавая, что перемирие в данный конкретный момент для него более выгодно, чем прямая конфронтация. Банда его, количеством в двадцать шесть сабель, состояла из бывших солдат, дезертиров, мелких лавочников и подкулачников.