Один из этой компании со стеками устремился вслед за Дженкинсом, легко нагнал его и звучно стегнул пониже спины. Зим повернулся к остальным, все еще державшим строй по стойке «смирно».
Пройдясь взад-вперед вдоль строя, он внимательно оглядел нас и заметно опечалился. Наконец он остановился, повернулся к строю, покачал головой и сказал — самому себе, но достаточно громко:
— Да, привалило мне счастье, нечего сказать!
Он еще раз осмотрел нас.
— Вы, обезьяны! Нет, даже не обезьяны — вам до нормальных обезьян еще расти и расти… Вы, унылое сборище тошнотворных мартышек! Вы, слабогрудые, вислопузые заморыши, убежавшие из-под нянькиного передника! За всю мою жизнь не видал я такой кучи избалованных маменькиных сыночков, как вы! Пузо подобрать! Глаза на меня! Тебе говорю!
Я втянул живот, хотя вовсе не был уверен, что он обращается именно ко мне. Он все говорил и говорил и бушевал так, что я даже забыл про здешний собачий холод. Он ни разу не повторился, не допустил богохульства или непристойности (позже я понял, что все это он приберегал для особых случаев, но сегодняшний особым далеко не являлся). Однако наши недостатки — физические, умственные, моральные, а также наследственные — ухитрился описать во всех деталях и подробностях.
Но, как бы то ни было, я даже не оскорбился: язык его выражений был просто замечателен. Вот бы такого в нашу дискуссионную группу!
Вскоре он прервался. Казалось, что он того и гляди заплачет.
— Нет, я так не могу! — В голосе его звучала горечь. — Мне просто необходимо как-нибудь разрядиться. В деревянных солдатиков я наигрался еще в шесть лет, и они были куда как лучше! Ладно! Вы, моли занюханные! Есть среди вас такие, кто думает, что может задать мне трепку? Есть в этой толпе хоть один мужчина?! Давайте, колитесь!
Последовала короткая пауза. Промолчал и я. Я был твердо уверен, что это он может задать мне трепку — иллюзий на свой счет у меня не было.
С правого фланга послышалось:
— Кажись, я справлюсь… са-ар.
Зим повеселел.
— Во-о! Подойди-ка, дай посмотрю на тебя!
Один из правофланговых вышел вперед. Он был дюйма на три выше сержанта, да и в плечах пошире.
— Как тебя звать, солдат?
— Брекинридж, са-ар, — и вешу я двести десять фу-унтов, и не-ечего меня тут обзывать вислопу-узым!
— Так, по каким правилам будем драться?
— Са-ар, вы уж сами себе выбирайте, по каким правилам помирать. А мне, ва-аще-та, се равно.
— Отлично, без правил, так без правил. Начинай, когда будешь готов.
Зим отшвырнул свою трость в сторону.
Драка началась — и тут же закончилась. Великан-новобранец сидел на земле, придерживая свою левую руку правой. Он ничего не говорил.