Джемма открывает дверь через пару секунд после моего звонка. На ней свободная красная блузка, тесная юбочка до колен, в общем, выглядит она восхитительно. Светлые волосы рассыпались по плечам, точно золотистая сахарная вата. Улыбка ее прекрасна, но за ней скрывается волнение под стать моему. И первые же слова, которыми мы обмениваемся, делают наше обоюдное смущение столь очевидным, что мы даже успокаиваемся немного, поскольку у нас появляется маленький кусочек общей почвы.
— Какие они красивые, — говорит Джемма, когда я без особой ловкости вручаю ей букет.
Она ставит цветы в вазу, стоящую на столике в прихожей, снимает с вешалки куртку из коричневой замши, подхватывает сумочку.
— Надеюсь, в ресторан меня пустят, — говорю я, тыча пальцем в мою вполне приемлемую, но лишенную необходимого украшения грудь. — Ближайший из моих галстуков находится в нескольких сотнях миль отсюда.
Я улыбаюсь, она смеется искренне, мягко и звонко. И я понимаю, что меня ожидает прекрасный вечер.
Мы неторопливо идем под руку по центру города, разговаривая о том о сем и ни о чем в частности. Выбранный Джеммой ресторанчик совсем невелик — темное дерево, матовое стекло, приглушенный свет. Дружелюбная обстановка и вкусная, без дорогих кулинарных изысков, еда.
Мы сидим в тихом углу, я слушаю рассказ Джеммы о детстве, которое прошло в Бангоре, самом большом городе на севере штата Мэн. Ее старшая сестра Алиса переехала в Балтимор, когда Джемма заканчивала учебу на медицинском факультете, а младший брат Райан работает сейчас в одном из банков Огасты. В студенческую пору она подрабатывала в патологоанатомической лаборатории и в результате стала внештатным медэкспертом здешней полиции. Я узнаю, что у нее немало друзей в городе, однако вечера она проводит по преимуществу дома. Узнаю, что она любит читать, но предпочитает книги, по возможности не связанные с ее работой; что смотрит фильмы ужасов, но, когда доходит до самих ужасов, закрывает глаза; что слушает музыку, однако любимых исполнителей у нее нет — что передают по радио, то и слушает.
Я в свой черед стараюсь не перегружать ее подробностями моей прискорбной жизни. Рассказываю почти обо всем, хорошем и плохом, но ни на чем подолгу не задерживаюсь. Сыплю студенческими историями, потом теми, что связаны с моей работой в Бюро и после него. Говорю, что мой выбор машины определяется не столько потребностью поддержать образ мачо, сколько желанием продемонстрировать любовь ко всему смехотворному. Она смеется, когда я шучу, увлеченно слушает, когда я говорю что-то всерьез. Мне кажется, что я ей нравлюсь, и это хорошо, потому что она нравится мне безусловно.